Василий Щепетнёв. Хроники Навь-города
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Короб, и без того нелегкий, сейчас просто гнул к земле. Он остановился, переводя дух, и в который уже раз обругал себя за жадность. Ну отняли бы товар, разве впервой? Зато жизнь почти наверное осталась бы при нем. А теперь — пропадай со всем добром, пропадай, жадный бродячий торговец Луу-Кин, в гордыне и глупости возжелавший сохранить барыш. Богачества захотел, простак. Это от усталости, усталости и голода приходят в голову недостойные свободного человека мысли. Нужно отдохнуть и подкрепиться. Он осмотрелся. Вон там, чуть подальше, очень удобное для привала местечко — кустарник густой, скроет от чужого глаза. Сойдя с дороги, Луу-Кин миновал полянку. Кустарник действительно оказался густым, прохлада тени — лучшая приправа к любому блюду. А блюдо ох как нуждалось в приправе: кусочек вяленого мяса, вот и все. Нет, еще три глотка горьковатого отвара из фляги. Фляга и сама была товаром, и травка, на которой готовился отвар, — тоже. Ничего фляге не станет, а травки ушло — крохотную щепоть, зато бодрости прибавляет на три горсти. А бодрость ему нужна, ох как нужна. Луу перевел дух. Удача ему нужна, а не бодрость. Такого товара в коробе, похоже, не отыскать. Он решил немножечко посидеть. Подумать. Ну, вдруг умная мысль в голову и набредет? Набредали же мысли грустные. Насчет жадности. Идти, зная, что придется отдать короб? Так он уже его раз отдавал, взамен жизни. Получается, отдавал годы труда, все одно, что внезапно попал в рабство. Еще раз начинать сызнова не хватит ни сил, ни воли. А если и хватит, где раздобыть денег? В сегодняшний товар вложилось все, что у него было, да еще призанял малость. Малость-то малость, но возвращать нужно. Иначе — обреют голову и ступай в холопы, пока не вернешь долг. То есть — навсегда. Правда, можно перезанять… Луу припал к земле, прижал ухо. Топот, мерный топот. Кто-то идет по дороге. Интересно, кто. Очень интересно. Он приподнялся и, чуть раздвинув кустарник, уставился на дорогу. Ждать пришлось недолго. Одинокий всадник в этих местах — все равно что одинокий коробейник. Но нет, едет смело, то ли от великой отваги, то ли по глупости. Рыцарь, и рыцарь не бедный. Богатый. Очень богатый, если не в латы закован, а носит шкуру дракона. И тур тоже покрыт этой шкурой, даже ноги, чтобы никто не подсек, не перерезал жилы. Такому рыцарю весь короб Луу — тьфу, мелочь. Правда, есть рыцари, что и мелочью не брезгают. Из какого он дома? Он поискал глазами щит, стараясь рассмотреть герб. Но щита у рыцаря не было. Может, за спину закинул? Рыцарь поравнялся с кустарником, двинул дальше. Нет, за спиной только плащ. Это был Рыцарь Без Щита. Нужно будет внимательнее перетряхнуть короб: похоже, удача там все-таки есть. Луу накинул лямки на плечи, подхватил посох, медленно поднялся, медленно пошел сквозь кусты. — Добрый человек! Добрый человек! — кричал он, но кричал негромко и радостно. Пусть услышат, что сам он — абсолютно безвредный, безопасный торговец, которого можно и нужно — пожалеть. Рыцарь остановил тура, обернулся. — А-а! Гляди, Бышка, вот он, Тот, Кто Сидит В Кустах! А ты тревожился… Тур только фыркнул. — Дозвольте приблизиться, добрый человек! — Дозволим, а? Иначе подойдет без дозволения, и что тогда? Тур наклонил голову. Рога его сверкнули на солнце, показывая, «что тогда». — Успокойся, Бышка, успокойся. А ты, Сидящий В Кустах, приближайся. — Я… Я просто отдыхал. |
