— Мы расследуем инцидент со стрельбой, имевший место здесь прошлой ночью.

— Вы… и половина всего света, — сказала она. — Что ж, расследуйте, если это вам нужно, но если я не отправлю по почте к завтрашнему утру свои уроки заочного курса, мне снимут баллы за опоздание. Так что, если вы извините меня…

— У нас есть основание полагать, что за этим стоит человек по имени Вильям Халлек, — продолжал Джинелли. — Это имя говорит вам что-нибудь?

Конечно, оно говорило, потому что глаза цыганки на мгновение широко распахнулись и просто запылали. Джинелли подумал, что она невероятно красива, и еще… он больше не сомневался в том, кто убил Франка Спертона.

— Эта свинья! — она плюнула. — Хан сатте сиг па ен ав столарна!

— У меня есть несколько фотографий человека, в котором мы подозреваем Халлека, — невозмутимо сказал Джинелли. — Они были сделаны в Бар-Харбор агентом, использовавшим телефотообъектив…

— Конечно, это Халлек! — сказала девушка. — Эта свинья убила мою бабушку! Но ему недолго осталось нас беспокоить. Он… — она прикусила нижнюю губу и замолчала. Если бы Джинелли был человеком, за которого он себя выдавал, ее ожидал бы долгий и подробный допрос. Джинелли сделал вид, что ничего не заметил.

— На одной из фотографий видно, как из рук в руки передаются деньги. Если один из них Халлек, то другой наверняка стрелок, посетивший лагерь сегодня ночью. Я хотел бы, чтобы вы или ваш дед точно опознали Халлека.

— Он — мой прадед, — отсутствующе сказала Джина. — Сейчас он спит. Мне бы не хотелось его будить. У него последние дни выдались очень тяжелыми.

— Тогда мы сделаем так, — сказал Джинелли. — Вы посмотрите фотографии, и, если точно опознаете Халлека, мы не будем беспокоить старого мистера Лемке.

— Это меня устроит. Если вы поймаете эту свинью Халлека, вы его арестуете?

— Безусловно. У меня с собой федеральный ордер на его арест.

Это ее убедило. Когда она спрыгивала со ступеньки, подобрав юбку и мелькнув загорелыми ногами, она пробормотала слова, охладившие сердце Джинелли.

— Не так-то легко вам удастся его арестовать…

Они прошли мимо копов, все еще процеживающих землю в сгущающихся сумерках, прошли мимо цыган, в том числе и мимо двух братьев, одетых на ночь в одинаковые пижамы. Джина кивнула нескольким цыганам, и они кивнули в ответ, но все же старались держаться подальше — высокий человек с Джиной был из ФБР, а самое лучшее не впутываться в подобные дела.

Они вышли из круга и стали подниматься по холму к машине Джинелли. Вечерние тени постепенно поглотили их.

— Это было просто, как кусок пирога, Вильям, — рассказывал Джинелли. — Без сна третью ночь подряд и так же легко… почему бы и нет? Место кишело от копов. Разве вернулся бы тот парень, который устроил стрельбу тут прошлой ночью? Они так не думали… и сглупили, Вильям. Я ожидал этого бы от остальных, но только не от старика — нельзя ведь всю жизнь учиться ненавидеть и недоверять копам, а потом вдруг решить, что они защитят от того, кто грызет им задницу. Но старик-то спал. Он выдохся. И это было хорошо. Мы можем заставить его снять проклятие, Вильям. Заставить сделать это…

Они подошли к бьюику. Джинелли открыл дверцу водителя, пока девушка стояла рядом. И когда он наклонился, вынимая 38-калиберный пистолет из плечевой кобуры одной рукой и снимая крышку с банки Болла другой, он почувствовал, как настроение девушки резко переменилось от горькой раздраженности к внезапной опаске. Сам Джинелли ощущал вдохновение. Вся его интуиция и эмоции вывернулись наизнанку и достигли немыслимо тонкой степени.