критического возраста. Будем надеяться, что она не брякнула это  наугад  и

что Шмитхаген еще не пришел.

     Снова обдумываю свои дальнейшие действия, делаю это  главным  образом

для того, чтоб не заснуть. Без четверти час наконец вижу мужчину,  который

приближается к садовой калитке. Однако на этот  раз  калитка  заперта,  и,

пока он ее отпирает, я оказываюсь около него.

     - Господин Шмитхаген...

     Мужчина вздрагивает, но не утрачивает самообладания.

     - Я пришел за машиной.

     - В такое время? - взволнованно  говорит  мужчина,  невольно  нарушая

текст пароля.

     - Я пришел за серым "мерседесом", - заканчиваю я свою часть пароля.

     - ...не пришли ли вы за черным "вольво",  -  добавляет  Шмитхаген.  -

Только, боже мой, в такое время... Идите вслед за мною.

     Хозяин обходит дом и ведет меня во внутренний двор.

     - Я не могу принять вас в доме, - тихо предупреждает меня  Шмитхаген,

прежде чем провернуть ключ в замке. - Проснется жена. Сядьте вон  там,  на

скамье.

     Через пять минут он уже сидит рядом со мной, а я прячу во  внутренний

карман толстый конверт.

     В конторке "Черного козла", как я и надеялся, произошла смена. Сонный

дежурный вежливо выслушивает мое объяснение  -  к  сожалению,  я  вынужден

немедленно выехать.

     Холл пуст. Улица перед гостиницей  -  тоже.  Сажусь  в  автомобиль  и

трогаюсь.

     Фары прорезают во мраке световой туннель, и я лечу в этом туннеле вот

уже столько времени под равномерное гудение мотора, словно  оторванный  от

окружающего мира, и только сине-белые дорожные знаки напоминают о том, что

окружающий мир еще существует: Умлайтунг - поворот,  Аусфарт  -  выезд  из

населенного пункта, "Нюрнберг - 75 км"...

     Гоню автомобиль со скоростью двести километров в час - не потому, что

надо очень спешить, а потому, что большая скорость возбуждает нервы  и  не

дает уснуть за рулем. Не  доезжая  до  предместья  Мюнхена,  сворачиваю  с

автострады на узенький проселок и  останавливаюсь  около  соснового  леса;

выключаю мотор автомобиля и пробую сделать то же самое с мотором в голове:

на сон у меня осталось ровно два часа.

     Первый из этих двух часов проходит в каком-то идиотском разговоре:

     "Вы один, Майкл?"

     "Один или нет, какое вам до этого дело, Уильям?"

     Да, кажется, постепенно я засыпаю, потому что,  когда  в  моем  мозгу

звонит будильник, стрелки на циферблате часов показывают  семь.  Закуриваю

сигарету, чтобы окончательно проснуться, и снова выезжаю на шоссе.

     В Мюнхен я прибываю как раз вовремя. Пью кофе  -  затрачено  четверть

часа, еще четверть на то, чтоб найти место для автомашины. Но  вот  я  уже

стою перед  универмагом  "Кауфхоф"  -  за  пять  минут  до  торжественного

открытия дверей к сокровищам серийной продукции.