В который раз они смотрели на излучаемое кристаллом пятно света. Наблюдали, как гаснет в первой стремительной вспышке бледная искорка — человек, не несущий в себе дара, как еще две такие же устремляются туда, где сходятся на мерцающем поле две яркие точки-ауры: искрящаяся зеленая — эльф, переливы черного и льдисто-голубого — колдун. Сходятся, и темная аура мага вдруг меркнет, а вокруг нее разливается на мгновенье розоватый свет, свидетельствующий о том, что пролита была кровь. А еще через какое-то время трудно становится что-либо разобрать — все пространство безраздельно захватил Огонь. Видно только, как исчезает, погаснув насовсем, искорка колдуна, как тают стоящие рядом с ним люди — коварнейшая и опаснейшая из четырех стихий не знает пощады. И только слабое пятнышко-эльф остается в царстве неистового Огня. Свет его ауры пробивается даже сквозь яростные всполохи пламени, сначала все также ярко, а после начинает медленно угасать, растворяться в отблесках алчного пламени. Очень-очень медленно…

Маги молчат. Это в первый раз они переглядывались сперва удивленно, не веря ни собственным глазам, ни чувствам, бросали друг другу изумленные фразы, а после нервно ерзали, глядя на часы, кто сжав кулаки, а кто закусив губу до боли, представив себе вдруг, каково это — сгорать заживо в течение долгих тринадцати минут. Тринадцать минут — ровно столько понадобилось искорке-ауре, чтобы исчезнуть полностью. Эльфа не убила боль, он не задохнулся в дыму, и любой из волшебников, просматривавших в этот день запись, готов был поклясться, что сидэ Иоллар находился еще в сознании, когда плоть его должна была обуглиться уже до кости…

— Сильная кровь, — выговорил Марко, сглотнув ставший в горле ком. — Очень сильная.

Откуда-то, из тайников памяти всплыла картинка: коридоры школьной лечебницы, скамейки без спинок вдоль каменных стен и сидящий на одной из них парень. Острые кончики ушей настороженно выглядывают из-под растрепанных волос, разодранная одежда не скрывает ран и ожогов, и припухшую бровь пересекает полоска запекшейся крови, а в глазах, устремленных на закрытую дверь, тревога, надежда и…

— Главное, мы знаем, что он точно мертв, — сказал удовлетворенно тэр Салзар, и Старшей наставник не сразу понял, что тот говорит не об эльфе, а уже о колдуне.

— Мертв, — сопроводил это слово уверенным кивком магистр Эвил.

Мертв, и в этом ему крупно повезло, подумал Медведь, вспомнив о безумно одаренной, сильной и становящейся еще сильнее в своем гневе девушке. Если тогда, на кладбище, после нескольких энергоемких заклинаний, только подумав, что ее друг убит, она призвала непонятную разрушающую мощь на головы своих врагов, то жутко становилось, стоило лишь представить, на что способна была бы она сейчас, когда знает, что он мертв теперь наверняка.

— Следует составить подробный отчет, — продолжил магистр Салзар. — И разобрать еще раз, каким образом этому Феасту удалось обойти защитные столбы Ордена. Но в целом моя миссия в Марони закончена.

— Покидаете нас?

— Нет. С вашего позволения, думал задержаться до полного выяснения. В моих услугах сейчас не так уж и нуждаются в Азгаре.

Возможно, он на самом деле хотел довести расследование до конца и убедиться, что у покойного колдуна не осталось в городе последователей. А может, его величество Дистен Пятый сердит на своего посланника за допущенные промахи, и Ворона не ждут уже при дворе. В другое время Марко наверняка заинтересовался бы перестановкой фигур на поле политических игр Кармола, но сейчас его мысли были заняты другим. Он думал о наделенном кровным даром эльфе, с которым так и не удалось познакомиться поближе, о юной волшебнице, которая возможно уже не вернется в его Школу.