— Слишком сыро. Машины и десяти метров не проедут, в грязи увязнут.

Мак вскочил на подножку одной из машин.

— Вот что, ребята! — крикнул он. — Все-таки у нас есть возможность прорваться. Выйти всем миром и разнести все их заграждения. Они не имеют права нас держать в этой мышеловке. Мы не сдадимся! — Мак чуть выждал, но в толпе молчали, слова его не возымели действия. Люди отводили взгляды, каждый уповал на соседа, а сам молчал. Наконец раздался одинокий голос:

— Нам нечем драться! Голыми руками против ружей да газа не повоюешь. Дайте нам ружья, тогда разговор другой.

Мак запальчиво крикнул:

— Они убивают наших ребят, жгут дома наших друзей, а вы сидите сложа руки. Сейчас вас загнали в мышеловку, а вам хоть бы что! Да крыса и та за свою жизнь бороться бы стала!

Казалось, все вокруг напиталось самым страшным газом-безысходностью. Тот же голос из толпы повторил:

— Мистер, голыми руками против ружей да газа не повоюешь.

Мака прорвало.

— Ну, а со мной шестеро голыми руками справятся?! Есть среди вас храбрецы? — бросал он безнадежные слова. — Вот и попробуй вам помочь! Попробуй хоть что-нибудь для вас сделать!

Лондон решительно стащил Мака с подножки машины. Тот попытался вырваться, глаза выпучились.

— Своими руками трусов придушу! — кричал он.

Джим придержал его с другой стороны.

— Мак, одумайся, ты уже сам не понимаешь, что говоришь!

Вдвоем с Лондоном они вывели Мака под руки из толпы. Люди вокруг стыдливо опускали глаза. А меж со бой тихо повторяли:

— Голыми руками против ружей да газа не повоюешь.

Вернувшиеся повылезали из машин, оставив их на дороге, смешались с толпой.

Мак больше не упирался. Его привели в палатку Лон дона, усадили на матрац. Джим намочил в ведре с водой тряпку и хотел вытереть другу лицо, но Мак взял у него тряпицу и обтерся сам.

— Я уже в норме, — спокойно сказал он. — А вообще-то толку от меня нет. Партия должна гнать меня в шею. Ишь, разошелся!

— Ты на ногах едва держишься, тебе выспаться надо, заметил Джим.

— Верно. Но дело не в этом. Ребята даже за себя драться не хотят. А ведь такие же, как они, на моих глазах шли с голыми руками на пулеметы! А эти убоялись горе вояк, шерифских помощников! До смерти испугались. Да и я, Джим, не лучше. Мне бы мозгами пошевелить. Ведь когда я на подножку вспрыгнул, думал, сейчас зажгу ребят, подниму на борьбу. А они как стадо баранов, вот я и взорвался. А какое я имел право! Нет, таким, как я, в партии не место.

— Да я и сам едва сдерживался, — попытался поддержать Мака Лондон.

Мак сосредоточенно разглядывал свою пятерню.

— Бросить бы все к чертовой матери да убежать. Зарыться с головой в стоге сена и заснуть. И чихать я хотел на всех!

— Отдохнешь и сразу взбодришься, — сказал Джим. Ложись-ка, поспи. Мы с Лондоном, если будет нужно, тебя позовем, верно, Лондон?

— Непременно, — откликнулся тот. — Ложись поудобнее, вытяни ноги. Дел сейчас никаких нет. С командирами я потолкую сам. Может, наберем ребят побойчее да тишком к баррикадам проберемся.

— Боюсь, победа уже за ними, — проговорил Мак. Они сломили дух у наших ребят, когда еще до дела и не дошло, — он улегся на матрац. Толпе нужна кровь… О, господи, я с самого начала напутал… — он закрыл глаза, но тут же снова открыл. — Вот что, очень скоро к нам, может, сам шериф в гости пожалует или какая иная важная шишка. Обязательно меня разбудите. Просто так их нельзя отпускать. Непременно меня позовите, он по кошачьи свернулся клубочком, сложил руки под головой и сразу задышал мерно и ровно.