|
А пока он кое-как перебивался в своей скромной аптеке, продавая лекарства лавочникам и рабочим своего квартала. Пьер частенько под вечер заходил к нему побеседовать часок-другой; ему нравилась невозмутимость старика, немногословная его речь, прерываемая длинными паузами, так как он видел в этом признак глубокомыслия и мудрости. Один-единственный газовый рожок горел над прилавком, заставленным пузырьками. Витрина ради экономии освещена не была. На стуле, стоявшем за прилавком, вытянув ноги, уткнувшись подбородком в грудь, сидел старый плешивый человек и крепко спал. Большой нос, похожий на клюв, и облысевший лоб придавали спящему унылый вид попугая. От звона колокольчика старик проснулся и, узнав доктора, вышел ему навстречу, протягивая обе руки. Его черный сюртук, испещренный пятнами от кислот и сиропов, чересчур просторный для тощего маленького тела, смахивал на старую сутану; аптекарь говорил с сильным польским акцентом и очень тоненьким голосом, отчего казалось, что это лепечет маленький ребенок, который еще только учится говорить. Когда Пьер сел напротив старика, тот спросил: - Что нового, дорогой доктор? - Ничего. Все то же. - Вы что-то невеселы нынче. - Я редко бываю веселым. - Я вижу, вам надо встряхнуться. Хотите выпить чего-нибудь? - С удовольствием. - Сейчас я угощу вас моим новым изделием. Вот уже два месяца я стараюсь состряпать что-нибудь из смородины; до сих пор из нее изготовляли только сиропы... Ну, а я добился... я добился... хорошая настоечка, прямо отличная! Очень довольный, он подошел к шкафу, открыл дверцу и достал бутылочку. В его походке и во всех его движениях было что-то недоделанное, незавершенное: никогда он не вытягивал руки во всю длину, не расставлял широко ноги, не делал ни одного законченного, решительного жеста. Таковы же были его мысли: он как бы обещал их, намечал, набрасывал, подразумевал, но никогда не высказывал. Главной заботой его жизни, по видимому, было изготовление сиропов и настоек "На хорошем сиропе или хорошей настойке наживают состояние", - любил он повторять. Он изобрел сотни сладких наливок, но ни одна из них не имела успеха Пьер утверждал, что Маровско напоминает ему Марата. На лотке, служившем для приготовления лекарств, старик принес из задней комнаты две рюмки и наполнил их; подняв рюмки к газовому рожку, собеседники принялись рассматривать жидкость. - Какой чудесный цвет, прямо рубиновый! - сказал Пьер. - Не правда ли? Старческое лицо поляка, напоминавшее попугая, так и сияло. Доктор отхлебнул, посмаковал, подумал, еще раз отхлебнул и объявил: - Хороша, очень хороша! И какой-то вкус необычный Да это находка, дорогой мой! - Вам нравится? Я очень рад. Маровско попросил у доктора совета, как ему окрестить свое изобретение; он хотел назвать его "настой из смородины", или "смородиновая наливка", или "смородин", и даже "смородилка". Пьер не одобрил ни одного из этих названий. Старик предложил: - А может быть, так, как вы сейчас сказали: "Рубиновая"? Но доктор отверг и это название, хотя оно и было найдено им самим, а посоветовал назвать наливку просто "смородиновкой". |
