Изменить размер шрифта - +

     Как бы в подтверждение своих слов она порывисто обняла сына и стала осыпать его лицо горячими материнскими поцелуями.
     Когда она вытерла полные слез глаза, она увидела, что вдали, на пляже, кто-то лежит ничком, неподвижно, как труп, уткнувшись лицом в

гальку; то был другой ее сын, Пьер, осаждаемый горькими мыслями.
     Тогда она увела своего маленького Жана еще дальше, к самой воде, и они долго еще говорили о его женитьбе, в которой ее истерзанное сердце

искало утешения.
     Начавшийся прилив заставил их отступить и присоединиться к остальным; все вместе поднялись на берег, по дороге разбудив Пьера,

притворившегося спящим. Потом долго сидели за обедом, обильно поливая каждое блюдо вином.

Глава 7

     В экипаже, на обратном пути, все мужчины, кроме Жана, дремали. Босир и Ролан каждые пять минут валились на плечо соседа, тот отталкивал их,

и тогда они выпрямлялись, переставали храпеть и, приоткрыв глаза, бормотали: "Хороша погодка", - после чего тотчас же клонились на другую

сторону.
     При въезде в Гавр они спали таким глубоким сном, что растолкать их стоило немалых трудов, а Босир даже отказался идти к Жану, где их ожидал

чай. Пришлось завезти его домой.
     Молодому адвокату предстояло в первый раз провести ночь на новой квартире; бурная, почти мальчишеская радость охватила его при мысли, что

именно сегодня вечером покажет он невесте квартиру, в которой она скоро поселится.
     Служанку отпустили - г-жа Ролан сказала, что сама вскипятит воду и подаст чай: опасаясь пожаров, она не любила, чтобы прислуга поздно

засиживалась.
     Кроме нее, Жана и рабочих, никого еще не пускали в новую "квартиру. Тем сильнее будет общее изумление, когда увидят, как все здесь красиво.

Жан попросил гостей подождать в передней. Он хотел зажечь свечи и лампы и оставил в потемках г-жу Роземильи, отца и брата; потом распахнул двери

настежь и крикнул:
     - Входите!
     Стеклянная галерея, освещенная люстрой и цветными фонариками, скрытыми среди пальм, фикусов и цветов, походила на театральную декорацию.

Все были поражены. Ролан, в восторге от такой роскоши, пробормотал: "Ах, дьявол! - и чуть не захлопал в ладоши, словно смотрел феерию.
     Затем они прошли в первую гостиную, маленькую, обтянутую материей цвета потемневшего золота, такой же, как обивка мебели. Большой, очень

просторный кабинет, выдержанный в розовато-красных тонах, производил внушительное впечатление.
     Жан сел в кресло перед письменным столом, уставленным книгами, и произнес нарочито торжественным тоном:
     - Да, сударыня, статьи закона не допускают сомнений, и, поскольку я выразил согласие быть вам полезным, они дают мне полную уверенность,

что не пройдет и трех месяцев, как дело, о котором мы сейчас беседовали, получит благоприятное разрешение.
     Он посмотрел на г-жу Роземильи. Она заулыбалась, поглядывая на г-жу Ролан, а та взяла ее руку и крепко пожала.
     Жан, сияя радостью, подпрыгнул, как школьник, и воскликнул:
     - Как хорошо звучит здесь голос! Вот бы где держать защитительную речь.
     Он начал декламировать:
     - Если бы лишь человеколюбие, лишь естественная потребность сострадать любому несчастью могли побудить вас вынести оправдательный приговор,

который мы испрашиваем, то мы, господа присяжные, взывали бы к вашему милосердию, к вашим чувствам отцов и мужей; но закон на нашей стороне, и

поэтому мы ставим перед вами только вопрос о законности.
Быстрый переход