— Еще бы — в них весь мой труд, все, что сделано этими руками, башкой… Ну, не знаю, чем еще… Злодеи завистники говорили, что когда я работаю с обнаженной натурой, то, очевидно, снимаю причинным местом. Слишком чувственно. Может, это комплимент, а? Слишком в этом деле не бывает… Вот, мы на месте. — Он распахнул дверь в небольшой чулан без окон, сплошь заставленный стеллажами. На стеллажах — коробки, рулоны бумаги, чертежные папки, части мольберта и прочий хлам. Комнату освещала висящая под потолком матовая лампочка. — Так вот, господа присяжные заседатели, прошу о снисхождении в связи с чистосердечным признанием… Лара, мне не очень хотелось бы показывать тебе эту комнату, но сегодня утром Сидней Кларк рассказал, насколько это важно… А может, я ищу оправдание своей маленькой странности… Прошу присесть… — Пламен сдернул со стены рабочий халат и стер им пыль со скамьи, похоже, притащенной сюда из сада.

— Так вот… Пламен Бончев был забавным малым. Еще ребенком он решил, что непременно прославится. А для этого должен снимать знаменитостей. Но ведь знаменитостями не рождаются, чаще всего. Или становятся под влиянием загадочных законов вначале вполне заурядные молодые люди. И он задал себе вопрос: а кто же из попавших в твое поле зрения людей станет звездами? И начал собирать досье. — Пламен достал картонный ящик, извлек из него крошечную фетровую шляпку. — Эта вещица принадлежала некой старлеточке, снимавшейся у меня для календарей. Она стала самой популярной актрисой в Голливуде… Нет, я не вправе разглашать секреты сегодняшних суперзвезд… Здесь… — Пламен порылся на полках, извлек нечто светлое и не очень чистое. — Здесь мы видим обычный мужской носок. Но чья нога лишилась его! — Он воздел глаза к потолку.

— Президента? Бога? — поинтересовался Сид, но носка не взял.

— Тайна. В общем, я подхватывал детали туалета моих моделей в надежде, что когда-нибудь сделаю оригинальный музей. — Он открыл коробку, вроде тех, в которых продают туфли в дорогих магазинах, зашуршал тонкой бумагой. — Это кассеты с пленками. Читаю: Крым, 1972 год. Снежина, Лара, «шейх»… Ха! Ведь я собирал компромат на Мухаммеда. Могу доставить ему сегодня массу неприятностей.

— Он уже их имеет, — вставил Сид. — Потерял любимую жену и дочь.

— Ну, а эта вещица знакома вам, дорогая синьора?

Лара взяла черный гипюровый бюстгальтер.

— Он! Я же не могла потерять…

— Ты забыла его в моей комнате, после того как в слезах убежала. Наше последнее свидание перед самым отъездом… Как же я дорожил этим кусочком кружев!.. Извините, мистер Кларк, за интимные подробности. Я держал драгоценность у себя под подушкой, а потом… Потом спрятал подальше, чтобы не мутить душу. Кажется, именно эта вещь является предметом активного поиска нескольких супердержав?

— Вполне возможно. — Лара взяла бюстгальтер, достала из-за атласной подкладки черную фишку и передала Сиду:

— Она?

— О, черт! Неужели правда? — Глаза Сида восторженно блеснули. — Понимаешь, Лара, я рассказал Пламену, зачем разыскивал тебя. Обрисовал процесс перепрятывания пленки под дулами бандитских винтовок и как ты здорово скрыла ее в своем белье. Он все выспрашивал: «Ну? ну? ну?» А потом долго хохотал. И сказал: «Не отвертитесь, я забираю вас в гости. Тебя и синьору Решетову»… И тут мне показалось, что… Что ты, Пламен, слегка того… Ну, с тараканами в голове.

— А мне сдается — тронутый здесь ты, парень… На кой черт тебе пленка, провалявшаяся на чердаке четверть века? Вы с Келвином немного… в общем, немного на этом кладе сдвинулись.