Ничего, кроме слепой, всепоглощающей ярости спустя сутки после описанной акции Куб не ощущал: не так-то просты оказались авторитеты, воры в законе, чтобы доверчиво проглотить его авантюру… С бешенством вышагивая взад-вперед в успевших опостылеть стенах Ксюшиной спальни, Куб молча переваривал доклад Визиря. Лишь спустя несколько минут он понял, что советник, вопреки этим сведениям, успел приготовить контрход, не зря же царит на его, тоже опостылевшей Кубу, физиономии печать таинственности!

— Ну?! — Он прекратил наконец свои метания и достал из кармана пачку «Парламента».

— Придется делать следующий ход, — спокойно проговорил Визирь. — Заодно и с Гонгом посчитаемся… Вчера мои ребятки взяли одного мальчонку чанговского — Веника…

— А это еще за чем?!

— Сейчас поясню, — позволил себе усмехнуться Визирь.

Выслушав советника, Куб вынужден был признать, что план и впрямь блестящий. После его осуществления Чангу ни в какую не отмазаться от беспредела в глазах воров.

И он, и Визирь знали, что выходные Гонг проводит всегда за городом и по любой погоде, хотя бы и по нынешней психованной жарыни, парится в баньке. Вот на выходе из нее и задумал Визирь замочить предателя, а заодно и доставленного на место действа Веника. Разумеется, обставив сцену так, чтобы никаких сомнений ни у кого не осталось: именно Веник, человек Чанга, угробил кубовского ближайшего другана и партнера Гонга… Да, отрицать наличие у Визиря мозгов, так же как и художественность этого замысла, Куб не мог, поскольку последствия этого шага просматривались ясно и отчетливо.

И хотя все детали предстоящей операции вплоть до позиции киллера, стрелять которому в сучонка Гонга предстояло через заранее проделанную в ограде дыру, обсуждали и уточняли они вдвоем, нервы Кубу отказали. Перепуганная Ксюша так и не решилась показаться на глаза своему мечущемуся от едва сдерживаемой злобы любовнику вплоть до того момента, когда спустя сутки «заговорила» наконец-то его «сотка» и из трубки донесся долгожданный голос Визиря, который произнес всего одну, заранее обусловленную фразу:

— Привет, Куб! Груз упакован надежно…

Спустя час Ксюша была призвана пред светлые очи своего грозного любовничка и убедилась, что гроза миновала. Более того, давно уже ее «старичок» не был столь ласков и весел, как в тот вечер. Откуда было Ксюше знать, что Куб сегодня пережил, пожалуй, самый удачный день за весь последний месяц? Помимо сработавшей подставы чанговского человека и благоприятной реакции авторитетов, имя милицейского сексота: пришло сообщение что, менты накрыли антиквариат! А это означало что тщательно оберегаемым, Лакмусом оказался не кто иной, как и без того вызывавший у Куба сомнения Пульт… Вопрос его ликвидации, а следовательно, начала операции «Медь» был, таким образом, предопределён.

— Звони партнерам, — едва сдерживая ликование, бросил в трубку Куб. — Пусть назначают любой удобный им день… Скажем, через недельку…

…Куб не знал, что ему на руку сыграла торопливость молодого сыщика Щеголева.

Он получил сообщение о том, что перекупщики за антиквариатом прибыли, в тот момент, когда Кондратов находился на очередном совещании. Убедившись, что полковника в пределах досягаемости нет, и имея весьма приблизительное представление о дальнейшем маршруте перекупщиков, Щеголев принял решение самостоятельно: брать и их, и продавцов, а главное, дорогие иконы прямо на месте события, в момент передачи товара. Это был как раз тот случай, когда строгая секретность сработала прямо противоположным образом: Щеголев понятия не имел о Лакмусе и вообще о том, каким образом попала к муровцам и фээсбэшникам эта информация… Он и предположить не мог, что расшифровка Пульта из-за задержания любителей антиквариата намечена на сутки позже.