Поднятые сыщиком по тревоге спецназовцы не знали об этом тем более. Если не считать самого бесценного товара, сбереженного от вывоза за рубеж, дело это было для группы захвата вполне рядовым. Операцию провели в считанные минуты, тем более что ни продавцы, ни перекупщики и не думали оказывать сопротивление… Между тем, полковника Кондратьева на месте не было по-прежнему. И, решив отзвонить ему попозже, сышик с головой окунулся в дела и бумаги, связанные с изъятыми иконами, не забыв позвонить на ТВ: еще бы! Не часто удавалось муровцам за один присест спасти такое количество ценностей! А вот о звонке Кондратову честолюбивый Щеголев вспомнил только поздно вечером, отпозировав перед телекамерами на фоне спасенного народного достояния… Телефоны полковника — ни служебный, ни домашний — не отвечали по-прежнему. Насчитав около десятка длинных гудков, Щеголев с легким сердцем положил трубку, отложив доклад Кондратову до утра: он полагал, что время терпит… Ему и в голову не приходило, что проведенное раньше времени задержание поставило жизнь Пульта на кон.

А Куб торжествовал: наконец-то фортуна вновь повернулась к нему лицом! Убийство Гонга сделало свое дело — братва отказалась верить Чангу, что его человек самостоятельно подрядился на мокруху. Смерть авторитета не шла ни в какое сравнение со смертью какого-то там никому не интересного Обруча, ударив по карману многих его партнеров.

Однако, когда чуть ближе к вечеру Кубу доложили о ментовской операции по антиквариату, он всерьез призадумался. То, что Лакмусом оказался Пульт, было однозначно. Однако, убрав еще и его, он рисковал в мгновение ока потерять с таким трудом отвоеванные в глазах братвы позиции. На другой чаше весов лежала операция «Медь» с нервными и торопливыми зарубежными партнерами, вполне способными растаять в воздухе в любую минуту. Между тем деньги, уже вложенные в нее Кубом, даже для него были большими, к тому же частично взятыми из общака… К середине дня решение было им принято: «чаша» с цветными металлами перетянула. Еще через полчаса к городскому особняку Куба, куда он переместился наконец-то из Ксюшиной спальни, один за другим подъехали два джипа: ближайшие дружбаны, оказавшиеся наконец-то вне подозрений, Бакс и Кремень, приехали сюда по вызову хозяина. Выслушав доклад об их прибытии, Куб довольно потер руки: «Береженого, как говорится, и Бог бережег!..»

К его удивлению, и Бакс, и Кремень не спешили согласиться с явно подтвердившимися подозрениями в адрес Пульта.

— О тайнике наверняка знает не он один, — покачал с сомнением головой Кремень. — Ты что, точно знаешь, что среди перекупщиков нет стукачей?

— И то верно! — Бакс безразлично потянулся и зевнул. — Давай-ка отрядим визиревских ребяток за ним понаблюдать с недельку, а уж после решим, что с ним делать…

— У вас, мужики, крыша явно съехала! — нервно ухмыльнулся Куб. — До отправки товара у меня в лучшем случае пара дней… Да ясное же дело, что стукач Пульт…

— Ну и как ты его думаешь убирать? — поинтересовался обстоятельный Кремень.

— Не как — а когда! — Хозяин злобно глянул на своих гостей. — Мои люди готовы, сейчас и пошлю всех четверых к нему на дачу! Сегодня там один охранник, второй попал в больницу с аппендиксом…

— Повезло парню, — ухмыльнулся Бакс, — жив останется… Небось Винта своего шлешь? Что ж, этот справится…

— Так что — не возражаете, или как?

— Тебе, Куб, виднее. — Кремень поднялся со своего места, давая понять, что вся ответственность с него самого снимается.

— Ну а ты, Бакс, что скажешь?

— А какой с меня спрос? — давний дружок равнодушно пожал плечами.