Прикосновение это подействовало подобно электрическому удару: Кальери громко закричал, и на поляну сразу же высыпали имбиторы и расселись вокруг него в несколько рядов. Кальери обратил внимание на то, что лица имбиторов более не напоминали застывшие маски; разбуженное любопытство, какое‑то совместно принятое решение или неизвестные ему эмоции привели к тому, что каждый из них смотрел по‑своему и воспринимался Кальери теперь уже как личность.

Один из имбиторов поднял кверху указательный палец – жест, которому имбиторов обучили, во время лекций, – и спросил: – Послушайте, Джока, что вы хотите делать с этой рыбой?

– Я предполагаю ее съесть, – скромно ответил Кальери.

– Разве европейцы едят сырую рыбу? – продолжал спрашивать тот же имбитор.

– Я думаю ее испечь, – пояснил Кальери. – Меня научили этому способу в Мавритании. Нужно вырыть ямку, положить туда рыбу, засыпать песком, а сверху развести костер…

– Но нам говорили, что вы, Джока, привыкли к другой пище? Артур Монтегю нам так и сказал: «Этот грязный иезуит укрощает свою плоть и поэтому не ест ни рыбы, ни мяса».

– Вы разве слушаете лекции и у Монтегю? – не сдержал удивления Кальери.

– Мы слушаем все лекции, – ответил имбитор, и по рядам прошелестело: «все лекции, все…» – Но мне показалось, что вы слушаете только меня, а потом уходите в море и там кувыркаетесь? Так мне показалось…

– Нас слишком много, Джока, в этом все дело, – сказал другой имбитор.Нас очень много. И редко кому‑нибудь пришлось слушать вас четыре или пять раз. Мы меняемся. Сегодня утром я слушал Монтегю, а потом вас, а потом был на последнем часе у Лаферта Су Жуара…

– Но ведь это дьявольски трудно! – воскликнул Кальери. – Это просто невозможно. Как можно понять следующую лекцию, не зная содержания предыдущих?

– Существует формула Шеннона! – зашумело все странное собрание вокруг.Формула Шеннона! Шеннона! Вы же сами нам о ней сообщали!

– Формула Шеннона? Но при чем тут она?

– Он думает, что мы свистим! – вновь раздалось вокруг. – Он так же, как Гленн, думает, что мы свистим! – И впервые Кальери услышал странные звуки, весьма напоминавшие смех, только на чрезвычайно высоких нотах.

Один из имбиторов стал во весь рост и огласил поляну затейливым свистом.

– Что это было? – спросил имбитор, прервав свой свист.

– Какая‑то песенка…– робко высказал предположение Кальери. – Музыкальный мотив, – добавил он, немного подумав.

И вновь все собрание имбиторов издало прерывистый хохочущий писк.

Теперь‑то Кальери ничуть не сомневался, что имбиторам было свойственно ощущение смешного.

– То, что вы сейчас слышали, – назидательно сказал имбитор, – было вашей собственной лекцией, которую вы прочли месяц назад, рассказывая нам о связи между лингвистикой и теорией информации… Вы ведь сами говорили нам о том, что предельно экономная передача информации определяется наивысшей частотой. Человеческая речь может быть разборчивой на частоте в пятьсот герц, нашему же языку доступна частота в восемь раз большая. Поэтому и время передачи уменьшается в восемь раз…

– Но формула Шеннона дает этот результат как предельный случай, при условии рационального кодирования! – запротестовал Кальери.

– А мы разработали такое кодирование, – спокойно возразил имбитор. – И не без вашей помощи, Джока.

– Вы составили таблицы? Но для этого необходима была гигантская работа по анализу текстов? Составить этого мало, нужно было все запомнить!

– А мы все помним, – ответил имбитор.