|
- Она не клюнула, - сказал Джонсон. - Тогда завинтите тормоз. Она всплыла из самой глубины и промахнулась. Я знал, что она нырнет и возвратится. - Теперь смотрите-как только она схватит наживку, сейчас же освобождайте лесу. Тут я увидел, что она подплывает сзади, под водой. Видны были ее плавники, растопыренные, как красные крылья, и красные полосы по бурому туловищу. Она плыла, точно подводная лодка, и ее спинной плавник высунулся на поверхность, и видно было, как он рассекает воду. Потом она подплыла к самой наживке и тогда высунула меч и словно помахала им над поверхностью воды. - Дайте ей схватить, - сказал я. Джонсон снял руку с катушки, и катушка завизжала, и огромная рыбина повернулась и ушла под воду, и было видно, как ее туловище блеснуло серебром, когда она изменила направление и быстро поплыла к берегу. - Подвинтите чуть-чуть тормоз, - сказал я. - Но не слишком. Он стал завинчивать тормоз. - Только не слишком, - сказал я. Я увидел, как леса отклонилась в сторону. - Завинтите тормоз и тяните, - сказал я. - Нужно тянуть. Она непременно выпрыгнет. Джонсон завинтил тормоз и снова взялся за удилище. - Дергайте, - сказал я ему. - Загоняйте крючок глубже. Дерните раз пять. Он дернул довольно сильно еще раза два, и потом удочка согнулась вдвое, и катушка заскрипела, и вот она выпрыгнула, - гоп! - длинная и прямая, сверкнув серебром на солнце, и снова нырнула с таким всплеском, словно лошадь сорвалась со скалы. - Отпустите тормоз, - сказал я ему. - Она ушла, - сказал Джонсон. - Какого черта, - ответил я ему. - Живо отпустите тормоз. Я увидел, как прогибается леса, и когда рыба выпрыгнула опять, она была уже за кормой и плыла в открытое море. Потом она показалась еще раз и взбила вокруг себя пену, и я увидел, что крючок зацепил ее за угол рта. Полосы на ней были ясно видны. Это была великолепная меч-рыба, вся серебряная, в красных полосах, и толщиной с бревно. - Ушла, - сказал Джонсон. Леса свободно повисла. - Сматывайте, сматывайте, - сказал я. - Крючок вошел крепко. Давай полный ход! - заорал я на негра. Потом она выпрыгнула еще раз и другой, прямая, как столб, всем туловищем кидаясь прямо на нас и при падении высоко разбрызгивая воду. Леса туго натянулась, и я увидел, что она плывет опять к берегу, и видно было, как она поворачивает. - Вот теперь начнется гонка, - сказал я. - Если она станет рваться, я наддам ходу. Держите тормоз совсем свободно. Лесы на катушке еще много. Наша рыбина поплыла на северо-запад, как полагается всякой крупной рыбе, и, ух ты, до чего же она рвалась! Она стала прыгать большими скачками и всякий раз ныряла, рассекая воду с таким всплеском, точно быстроходная лодка при большой волне. Мы шли за ней. Я стоял у штурвала и не переставал орать на Джонсона, чтобы он свободно держал тормоз и сматывал побыстрее. Вдруг я увидел, что его удочка подскочила и леса повисла. Кто не понимает, не заметил бы этого, потому что леса своей тяжестью все-таки тянула удочку. Но я-то понимаю. - Ушла, - сказал я ему. Рыба все еще прыгала и продолжала прыгать, пока не скрылась из виду. |
