|
Я рассудил, что парень, задавший себе столько трудов, разыгрывая всю эту сцену перед заносчивыми половинами двух сильных мира сего, имеет право на участие со стороны какой нибудь матерой форелины, а если так, то почему бы ей и не клюнуть? Она бы и клюнула, не объявись вдруг какая то мелюзга, которая мне все испортила. После двадцатого заброса я краешком глаза заметил серебряную искорку, пальцы почувствовали рывок лески, и вот уже у меня на крючке сидит этот малец. Я тут же выдернул его наверх, в надежде, что он сойдет, но он засел основательно. Будь на его месте папаша, я помучил бы его как следует, подтянул к себе и снял с крючка сухой рукой, так как ему все равно скоро на сковородку, но, чтобы сбросить этого чертенка, руку пришлось замочить. Я вынужден был вставать с кресла и лезть рукой в воду, что напрочь испортило все представление. Проучив его как следует и возвратив туда, где ему и надлежало быть, я стал обдумывать ситуацию. Вернуться в кресло и продолжать, как ни в чем не бывало? Исключено. Этот чертов пескаришка сделал из меня посмешище. Я подумал, может, стоит подняться вверх по ручью и побросать всерьез, как вдруг раздался звук шагов, а затем голос: – Я и не знала, что рыбу можно ловить прямо из кресла! Где она? – Она говорила «рииба». – Доброе утро, миссис Келефи. Я выбросил ее в воду. Слишком мала. – О! – Она подошла ко мне. – Дайте ка. – Она протянула руку. – Я тоже поймаю. – При свете дня, как и накануне вечером, ее все так же хотелось подхватить на руки, а темные глаза глядели по прежнему сонно. Когда у женщины такие глаза, любой мужчина с минимальным инстинктом исследователя непременно захочет выяснить, что нужно сделать, чтобы они зажглись. Но взгляд, брошенный на запястье, подсказал мне, что через восемнадцать минут пора уже уходить – за это время и познакомиться как следует не успеешь, не то что провести обстоятельное исследование. Тем более, когда на веранде сидит Сэлли Лисон и глядит во все глаза, теперь уже явно на нас. Я покачал головой. – Я бы с удовольствием посмотрел, как вы поймаете рыбу, – сказал я, – но я не могу отдать вам эту удочку – она не моя. Мне одолжил ее мистер Брэгэн, и вам он, наверняка, тоже даст. Мне очень жаль. И, чтобы доказать вам, до какой степени – я мог бы, если хотите, рассказать, что я подумал, глядя на вас вчера за столом. – Я хочу поймать рыбу. Я никогда еще не видела, как ловят рыбу. – Она уже ухватилась за удилище. Я не уступал. – Мистер Брэгэн вернется с минуты на минуту. – Если вы дадите мне удочку, я позволю вам рассказать, что вы такое подумали вчера вечером. Я пожал плечами. – Да бог с ним. Я уже толком и не помню. Ни единой искорки в глазах. Но она отпустила удилище и заговорила несколько другим тоном, чуточку более интимным: – Ну, конечно, вы помните. Что вы подумали? – Погодите, как это было? А, да. Такая большая зеленая штука у вашего супруга на перстне – это что, изумруд? – Конечно. – Я так и думал. Ну вот, я подумал, что ваш супруг мог бы с большим эффектом выставлять свои драгоценности. Обладая двумя такими сокровищами, как изумруд и вы, ему следовало бы вас объединить… Лучше всего бы сделать вам из камня сережку – одну, в правое ухо, а левое пусть бы оставалось так. Я даже хотел подойти к нему и подсказать. Она покачала головой. – Нет. Мне так не нравится. Я люблю жемчуг. – Она снова протянула руку и ухватилась за удилище. – А теперь я поймаю рыбу. Между нами, похоже, назревала драка, в результате которой мое «Уолтон Спешиэл» вполне могло и треснуть, но этому помешало появление одного из рыболовов. |
