Викарий к удивлению домашних открыл вторую бутылку вина.

— Жаль, что у нас не было вина на собрании союза матерей, — сказала миссис Броклхерст. — Все прошло бы гораздо лучше.

— Как насчет пирога? — спросила Джульетта, сделав глоток вина.

— Доедай, Имоджин. — подбодрил дочь викарий. Она все еще боролась с первой порцией. Казалось, она давится едой.

— Клюет как воробей, — продолжал викарий задиристым тоном, — или скорее ворона — при таких цветах. Думаю, молодым ни к чему одеваться в черное.

Имоджин закусила губу.

«Вот злодей», — подумал Ники и обратился к викарию:

— Как, по-вашему, Англия сыграет против Вест Индии? — Это должно было заставить старого регбиста пуститься на несколько минут в разглагольствования. Он краем глаза посматривал на Имоджин, мысленно ее раздевая. Позднее он уведет ее в вересковые заросли и будет с ней нежен и предупредителен. Он был уверен, что она девственница.

— Им надо вернуть Декстера, — говорил викарий.

— Не старайся доедать, Имоджин, — прошептала мать, — я бы на твоем месте убрала со стола.

Имоджин благодарно собрала тарелки. Когда она брала тарелку Ники, он хлопнул ее сзади по ноге, дальней от викария.

Она пошла на кухню и, слизав с пальцев следы макарон с сыром, опустила тарелки в мойку. Взяв полотенце, она наклонилась и открыла дверь духовки. Вынимая пирог, она услышала за спиной шаги.

— Согласись, это самый фантастический мужчина, какого ты когда-либо видела в жизни, — пробормотала она из глубины печки.

— Рад, что вы так думаете, — послышался сзади хрипловатый голос.

Пораженная, она резко обернулась. В дверях стоял Ники, держа в каждой руке по блюду для овощей. Пирог обжигал ей через полотенце руки. Она спихнула его на кухонный стол. Ники положил блюда и ласково провел пальцем по ее щеке.

— Радость моя, тебе надо отучиться краснеть. Смотрится это прелестно, да только выдает тебя твоему невозможному отцу.

Имоджин, напуганная его попыткой украдкой поцеловать ее, когда она пробовала макароны с сыром, поспешно протянула ему блюда.

— Нам надо идти.

Но Ники стоял в проходе с блюдами и продолжал улыбаться ей. Имоджин отвела взгляд на дверную петлю.

— Я простужусь, — пробормотала она.

— А я нет, — сказал Ники и провел губами по ее щеке, когда она проскочила мимо него.

— Ты забыла блюда, — выпалил отец.

— Они у меня, — сказал Ники, — должен сказать, смерть как хочется попробовать… пудинг Имоджин. — Он подмигнул улыбавшейся Джульетте.

— Вы не нервничаете перед важными матчами?

— Нет, — он бросил взгляд в сторону Имоджин, — от напряжения я завожусь.

— А Гулагонг какая? — спросила Джульетта.

— Приятная, в жизни выглядит намного симпатичнее, — Ники густо намазал кусок кремом. — Все время что-то про себя бормочет и смеется, когда сделает хороший удар. Никогда не помнит счет.

Потом он им рассказал про одного судью на линии, который заснул на крупном соревновании.

— Слишком хорошо пообедал. Публика хохотала до истерики.

Теперь его глаза — цвета анютиных глазок, подумала Имоджин, вглядывавшаяся в каждую черточку его лица. И руки у него красивые, с длинными загорелыми пальцами. Вдруг она ощутила какую-то слабость от сильного желания. А потом почувствовала какое-то легкое прикосновение к щиколотке.