– Зачем это? – недовольно проквохтали маститые возрастом «окольцовцы», привыкшие дремать на заседаниях.

– Чтобы в этих стенах всегда был мозговой шторм! То есть – штурм! Представьте: вопрос ставится на голосование. И вместо долгих прений, от которых преет и ноет задница, а у петухов-окольцовцев страдает мужская функция, так вот, мы предлагаем…

– Что? Что? – взвыл в ажитации зал.

– Каждая жердочка с единомышленниками отрывается от привязи, подвешивается на веревках и – туда-сюда! Блоки окольцовцев начинают раскачиваться на своих качелях. Кто поддерживает – качается на своей жердочке в одну и ту же сторону, кто против – летает взад-вперед навстречу оппонентам. А секретарь подсчитывает голоса!

Большинству окольцовцев это предложение показалось забавным и деловым одновременно. К тому же, катаясь на качелях рядом с курами-окольцовками (особенно – Тизанской породы), предоставляется удобный случай ущипнуть их за ляжку, а то и за окорок…

Уже следующее заседание проходило точь-в-точь по предложенному Тизанками сценарию. До чего же упоительной стала работа «Куриных мозгов»! Смех, кукареки, возмущенные, а то и кокетливые квохи – и это вместо скучных пауз, перемежаемых отдельными и не слишком-то умными репликами!

– Наш мыслительный центр, друзья, превратился в маятник истории! – пафосно прокукарекал доцент Петел и все шумно захлопали крыльями в знак одобрения.

«Пожалуй, с помощью этих кур-тизанок я еще стану заместителем председателя», – думал довольный Петел.

– Неплохо бы приказать подавать прохладительные напитки, – внесла предложение одна из возбужденных голосованием «окольцовок», обмахиваясь крылом.

Это была, как ни странно, домовитая прежде жена Кур-Раша, который с недавних пор сам сидел сиднем с курятами.

И предложение это было с восторгом принято.

А вскоре по Кур-Щавелю уже множились расклеенные объявления: «Срочно требуется няня для ухода за курятами».

Собрания «Куриных мозгов», которые теперь проходили чуть ли не ежедневно, превратились в сплошной нескончаемый куртаг…

Правда, борьба за голоса стала по-настоящему нешуточной. Бывало, две синхронно раскачивающиеся жердочки, перемигнувшись, на лету подхватывали жердочку встречную, пролетавшую мимо них посередине. Желание-то было самым что ни на есть благим: перетянуть противостоящую жердочку на свою сторону. Однако при этом случались болезненные падения, ушибы, переломы…

– Что ж, законотворчество совершается через боль и страдания, – говорил на это Премудрый Плимутрок.

Ему-то самому никогда не приходилось участвовать в столь рискованном голосовании: он вместе с профессором Алектором, Рябой Карлицей Глашей и почтенным, всклокоченным Кочетом неизменно сидел на неподвижном и удаленном от кипения страстей насесте президиума…

А профессор Алектор с тех пор, вспоминая сладостное прикосновение клюва мамаши Коко к его дряхлой груди, при слове «фракция» презрительно фыркал: «Фракция – это гудрон, уважаемый. А у нас – собрание «мозгов». Да-с».

Правда, с некоторых пор кое-кто стал подмечать, что от престарелого профессора нет-нет да и почуется сладковатый душок цветочных натираний. И даже иногда – запах натертого хрена и чеснока, который обычно применяли для ухода за своими тушками куры Тизанской породы.

Глава восьмая

Непристойное происшествие, случившееся на Площади Яйца

«Интересно, что он такое сейчас мажет, стоя перед сим прекрасным видом на горы и речку Поколенку?» – подумал профессор Алектор и подошел поближе.