– Ты не неплекс, – возразил Ком. – Теперь твой взгляд на вещи вполне комплексный – хотя есть в тебе много вполне понятной ностальгии по твоим прежним симплексным представлениям. Порой ты пытаешься поддерживать их просто ради спора. Как в тот раз, когда мы обсуждали сдерживающие психологические факторы в понятии обманчивого настоящего, и ты настаивал на том утверждении, что...

– Жлуп, да прекрати же! – взмолился Джо. – Не хочу снова в это влезать. – К этому времени он уже добрался до своей сумки в другом конце помещения. – Я уезжаю. Дьяк, идем.

– Ты, – заметил Ком куда авторитетней обычного, – очень глупо себя ведешь.

– Хорошо, я симплекс. Но я все равно ухожу.

– Интеллект и плексность не имеют друг с другом ничего общего.

– Вот звездолет, которым ты последние четверо суток учил меня управлять, – сказал Джо, указывая через стеклянную стену. – Ты вложил мне в голову гипноимплантант маршрута в первую же ночь, которую я здесь провел. Что под светом семи солнц меня останавливает?

– Ничто тебя не останавливает, – ответил Ком. – И если ты выбросишь из головы мысль, что тебя что‑то останавливало, ты сможешь расслабиться и проделать все с умом.

В раздражении Джо повернулся лицом к шестидесятифутовой стене микросхем и логических блоков, поблескивающих индикаторных лампочек и перепрограммирующих клавиатур.

– Пойми, Ком, мне здесь очень нравится. С тобой славно дружить, действительно славно. Но я получаю всю пищу, все упражнения: и я схожу с ума. Думаешь, легко просто выйти отсюда и вот так тебя бросить?

– Не будь так эмоционален, – посоветовал Ком. – На такие отношения я не настроен.

– А ты знаешь, что с тех пор, как я перестал быть челночником, я работал меньше, чем за любой другой такой же период моей жизни?

– Ты также изменился больше, чем за любой другой такой же период твоей жизни.

– Джуп тебе в нос, Ком, да постарайся же понять, – Джо бросил плащ и вернулся к пульту управления – большому столу красного дерева. Вытащив стул, он забрался под стол и прижал к себе колени. – Честно говоря, Ком, я сомневаюсь, что ты действительно понимаешь. А потому слушай. Вот ты тут расположился, в контакте со всеми музеями и библиотеками этой части галактики. У тебя куча друзей, вроде Сан‑Северины и других людей, которые всегда заглядывают с тобой повидаться. Ты пишешь книги и картины, музыку сочиняешь. Как думаешь, смог бы ты быть счастлив в маленькой монопродуктной культуре, где субботним вечером совсем нечего делать, кроме как напиваться, где только один телетеатр и ни одной библиотеки, где, быть может, только четыре человека когда‑то учились в университете, да и их ты никогда не видел, потому что они зарабатывали слишком большие деньги, и где все решительно все про всех знают?

– Нет.

– А вот я смог бы.

– Тогда почему ты уехал?

– Ну, из‑за сообщения, а еще потому что там была масса вещей, которые, как мне кажется, я не до конца ценил. Мне кажется, я не был готов уехать. Ты бы не смог быть там счастлив. А я бы смог. Вот так все просто, и я правда не думаю, что ты до конца это понимаешь.

– Понимаю, будь уверен, – отозвался Ком. – Очень надеюсь, что ты сможешь в каком‑то подобном месте быть счастлив. Потому что именно они составляют большую часть Вселенной. Ты обречен проводить массу времени в подобных местах, и если ты не способен их ценить, все выходит очень печально.