— На что он теперь существует?

— На что существуют частные институты?

— Разработка технологий. Медицинские услуги. Ну и спонсорство, конечно.

— Личный состав института?

— Имена ничего не говорят. Сотрудники не известны в научных кругах, хотя по знаниям и интеллекту превосходят любого академика.

— Проникнуть в этот институт можно? Кстати, как он сейчас называется, этот «Объект № 1»?

— Называется он Частный институт электроники и биоэнергетики. А проникнуть туда можно только с боем. Путем вульгарного штурма.

По выражению глаз Винера я понял, что ему не терпится остаться со мной наедине.

Когда Богданов ушел, Яков дал волю чувствам. Он вскочил и зашагал по кабинету, заложив руки за спину. Я никогда не видел его таким взволнованным.

— Как ты мог согласиться лечь на установку? — нервно спросил он.

— Ты знаешь, сам не понимаю. Но было жутко интересно.

— Инте-ре-сно, — протянул он. — Ладно. Я поехал к Кардиналу. Не исключено, что нам Бог помогает. Николай Иванович мне когда-то рассказывал об одном человеке, который сильно смахивает на твоего Эдуарда Валерьевича.

— Валентиновича.

— Один хрен. Мы его ищем уже два года. Ты сейчас сиди и жди моего звонка.

— Не могу. Я сейчас должен отлучиться часа на полтора.

— Ладно. Вернешься, жди звонка.

Яков ушел, а я вышел в приемную и велел Марине собираться и ехать со мной.

— Запомни! Все, что увидишь — никому. Даже твоим шефам в Институте.

Она понимающе кивнула.

Мы приехали в клуб в три пятнадцать. Рощин ожидал нас в вестибюле, беседуя с мужиком, как и он, одетым в форму «секьюрити». Когда мы появились, Сергей кивнул на нас своему собеседнику и тот, внимательно посмотрев на меня, в знак согласия опустил голову. Я постарался как можно гадливее ухмыльнуться, и рощинский собеседник оценивающим взглядом прошелся по моей секретарше снизу вверх, а затем изобразил на лице гримасу, означающую полную мужскую солидарность. Мы прошли в пентхаус, где тахта радовала глаз белизной свежего белья, а на столике у изголовья стояла бутылка коньяка, две бутылки минералки и лежали конфеты. Как и в прошлый раз, Сергей полез в камин и что-то нажал. Опять раздался скрежет.

— Они уже минут десять заседают, — шепотом сказал Рощин. В твоем распоряжении тридцать минут.

— Что так мало? — удивился я.

Он рассмеялся и кивнул головой в сторону тахты:

— Это ведь не для тебя приготовлено. Если хочешь дольше, заказывай за сутки.

Он вышел. Я указал Марине, которая с любопытством за нами наблюдала, не зная, как расценивать действия своего босса, на кресло и громким шепотом приказал: «Замри». Затем сунул голову в камин и прислушался. Проклятая арабская музыка, доносившаяся из кофейки, сильно мешала, но слова разобрать было можно.

Голос неизвестного. Судя по всему, инквизиторы обложили его как волка. Он колесил по Европе две недели, ко хвост их так и не сбросил.

Белкин. Откуда данные, что это инквизиторы? Это могли быть эсвээровцы. Или просто бандиты. Мало ли. Сейчас всем мерещатся инквизиторы. Не забывайте, что псиэффект от их работы по масштабам, как и у нас, значительно превосходит саму работу.

Неизвестный. Это точно, так как они не скрывали свою принадлежность. Хвосту предшествовала психологическая обработка.

Г у с е н к о. Почему же они его просто не взяли и не вывезли в Россию? Странно все это.

Неизвестный. Странно, потому что мы пока не освоили их методов работы. Но Доктор уже потихоньку подбирается к ним.