Кинг, счастливый восьмилетка, весь был разрисован бурой пылью.

– Мы лазили на нижнюю сторону. Там листва зеленее. И вкуснее.

– Вы брали с собой тросы? Эти ветки не такие крепкие, как обычно. Вы можете свалиться. А взрослые с вами были?

Джилл, девяти лет, попробовала его отвлечь:

– А когда обед? Мы по‑прежнему голодные.

– Да и мы все тоже. – Клэйв повернулся к Джайан. – У нас предостаточно груза, мы не будем тащить на себе еще и еду, а воду найдем на стволе, сандалии‑кошки… реактивные стручки… я рад, что мы их раздобыли… надеюсь, нам хватит копий… что еще нужно? Джинни вернулась?

– Нет. А кстати, за чем ты ее отправил?

– Обломки скал. Я дал ей сеть для них, но она должна добраться до Устья дерева. Надеюсь, она найдет там хорошее точило.

Джайан не осуждала детей. Ей и самой нравился Клэйв. Она оставила бы его для себя, если бы могла… если бы не Джинни. Иногда она гадала: может, Джинни чувствует нечто подобное?

– Хм‑м… Нужно собрать немножко листвы, прежде чем мы покинем крону.

Джайан прервала работу.

– Клэйв, об этом‑то я никогда не думала! Ведь на стволе нет листвы! Нам будет нечего есть.

– Разыщем что‑нибудь. За этим мы и идем, – решительно сказал Клэйв. – Ты что, хочешь отказаться?

– Слишком поздно, – ответила Джайан.

Она не сказала, что вообще не хотела идти, но теперь об этом уже нечего было заикаться.

– Я ведь могу отпустить тебя. И Джинни. Таким гражданам, как ты, они не позволят…

– Я не останусь здесь.

Нет, если тут будут Мэйрин и Председатель, а Клэйв уйдет… Она глянула вверх и сказала:

– Мэйрин.

Жена Клэйва стояла, скрытая полумраком на дальнем конце Общинных. Должно быть, она уже наблюдала за ними некоторое время. Мэйрин была на семь лет старше Клэйва – коренастая женщина с квадратной челюстью, точно такой же, как и у ее отца – Председателя. Она позвала:

– Клэйв, могучий охотник, что ты тут делаешь с этой женщиной, вместо того чтобы разыскивать мясо для граждан?

– Выполняю приказы.

Она приблизилась, улыбаясь.

– Экспедиция. Мой отец и я организовали ее вместе.

– Хочешь верить в это – как угодно.

Улыбка соскользнула с ее лица.

– Размор! Ты слишком долго насмехался надо мной, Клэйв. Ты и все они. Надеюсь, ты свалишься в небо.

– Надеюсь, что нет, – мягко ответил Клэйв. – Может, поможешь нам собраться? Нам нужны одеяла. Лучше иметь лишние. Девять.

– Ищи сам, – сказала Мэйрин и гордо удалилась.

Здесь, в гуще кроны Квинна, в листве были проложены тоннели. На вертикальном отростке ветки гнездились хижины, и тоннели бежали мимо них. Теперь у Харпа и Гэввинга оказалось достаточно места, чтобы поразмяться. В токе прилива они проламывались сквозь листву так, словно та была соткана из воздуха. Ветки вокруг тоннеля были сухие и голые, всю листву с них ободрали на еду.

Перемены. Перед прохождением Голда дни стали длиннее. Обычно между временем сна протекало два дня, теперь их было восемь. Град как‑то раз пытался объяснить Гэввингу причину этого, но Ученый застукал его и обвинил Града в том, что тот выдает секреты, а Гэввинга – в том, что тот его слушает.

Харп думал, что дерево умирает. Ну, Харп вообще‑то хороший рассказчик, а беды мирового значения только украшают хорошие рассказы. Но Град думал так же… Да и Гэввинга одолевало предчувствие, что мир приходит к концу. Он почти хотел, чтобы мир пришел к концу до того, как ему придется рассказывать Председателю про его сына.