— Дядя Дэниэл, я хочу попросить у вас разрешения встречаться с Джейн, — в своей обычной манере произнес Брен.

Сперва папа выронил ручку, потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог.

— Папочка, может, тебе воды налить?! — всполошилась я, боясь, что отца действительно хватил «на радостях» удар.

Дорогой родитель покачал головой и с трудом выговорил:

— Я этому гаденышу шею сверну!

Господи ты боже мой… Только этого не хватало!

— Папа, не надо, я его люблю! — завопила я, прикрывая Брена собой.

А вот сам Паук почему-то от всей души веселился. Лицо его хранило прежнее каменное выражение, но в его душе колокольчиками звенел чистый искренний смех, который ужасно злил.

— Ты чего ржешь?! — напустилась я уже на Брендона, хорошенько стукнув его по груди. — Не видишь, папа злится! Это все твоя идея, между прочим!

Папа внимательно посмотрел на меня, потом на Брена, и глаза его растерянно округлились.

— Господи… Только не говорите мне, что вы запечатлены…

Паук перехватил мои руки на всякий случай и сообщил:

— Это она запечатлилась. По глупости. А я решил, Джейн будет переживать, что связь односторонняя. И запечатлился тоже.

Вот же врун!

— Ничего подобного, папа, просто ему не хотелось, чтобы я у него могла в душе копаться, а он в моей не мог! — выпалила я, безуспешно пытаясь высвободить руки.

А папа… Папа смотрел на нас так, будто ему сказали, что земля плоская и стоит на четырех слонах.

— Дочь, скажи мне, почему из всех ты выбрала именно сына Френсиса Фелтона, да еще и лишила себя возможности передумать? — скорбно спросил меня явно расстроенный сверх всякой меры родитель. — Вот что такого в нем ты нашла?!

Тепло, которое окутывало меня с того самого момента, как я выбрала его навсегда? Цепкий взгляд, который всегда направлен на меня?

— Он меня так сильно любит, что готов был дать шанс остаться с другим, — торжественно произнесла и цапнула Брена за палец. Тот зашипел от боли и все-таки руки мои выпустил.

Вот я и на свободе.

— В общем, я оценила этот жест, и посчитала, что Брендон обречен на меня.

Фелтон продолжал веселиться от всей души. Ни одно мое слово не вызвало в нем протеста или негодования. Паршивец просто умилялся, наблюдая за мной, как за расшалившимся щенком. Как будто теперь он уже вообще не мог злиться или обижаться, когда чувствовал мои эмоции так же, как свои собственные.

— Бессовестный мальчишка, — вздохнул отец, ссутулившись. — Украл мою драгоценную девочку. Явился тут ко мне, обрадовать. Всегда знал, что Фелтоны — само воплощение коварства, но не ожидал, что и до Джейн доберетесь. И вообще, какое тут «встречаться»? Совсем ума лишился от любви? Тут положено о помолвке объявлять…

Только в этот момент я почувствовала, что все если не хорошо, то хотя бы терпимо.

— Но если моя девочка обзаведется лишними знаниями до свадьбы… — с угрозой протянул отец.

А Брендон, кажется, был с ним полностью согласен и… что?!

— Пап, мне кажется, ты перегибаешь, мы же современные люди, в конце концов… — принялась почти испуганно бормотать я. — Мне не хочется заключать брак до окончания университета!

Отец пожал плечами и отозвался:

— Так я вас и не тороплю.

Я прикрыла глаза, чтобы не было так уж стыдно, и процедила:

— Папа, почти семь лет! Ты издеваешься?!

Брендон, который отлично чувствовал всю бурю моих переживаний, и веселился, и немного смущался, и… какую-то часть его чувств мне не удавалось понимать.