– И Тревик мог их снабжать? Это как‑то не совсем укладывается: простой рыбак – не тот человек, чтобы торговать наркотиками.

– По крайней мере, его работа предполагает ежедневный выход в море. Это дает возможность...

– Погоди. Давай отойдем от стойки.

Элли привлекала слишком много любопытных взглядов, и Келсо боялся, что их разговор подслушают. Он провел ее через толпу в тихий уголок.

– Следи за своей задницей, – предупредил он через плечо, и она обрадовалась, что к нему вернулся юмор, а то после того инцидента в фургончике детектив казался странно мрачным.

Добравшись до угла, Элли увидела всю мудрость его замечания.

– Они что, все такие озабоченные в этих краях? Никогда раньше женщину не видели?

– Нет, но ты чужая, моя радость. В этих краях такое не часто случается, – с придыханием сказал Келсо.

– У тебя ужасный акцент.

– Это от вожделения, душечка.

На мгновение повисла пауза, и он понял, что в его кривляний была доля правды. Элли была симпатичная женщина, а он уже давно... Келсо отогнал эти мысли, но заметил, что она прочла их.

– Хм, – начала она, и ее саму озадачила эта запинка. – Хм, я говорила, что Тревик мог...

– Да, он выходил в море. Но за дрифтером наблюдали. Его не раз обыскивали. Они не могли так рисковать.

– Может быть, все же стоило бы присмотреть за лодкой.

– Согласен. Попозже прогуляемся к бухте и покрутим там носом. Никогда не знаешь заранее.

Его взгляд метнулся к открывшимся дверям: вошли два краснолицых мужчины, их приветствовали остальные у стойки. Келсо разочарованно вздохнул, он все время ждал, что войдет Тревик. Или другой, Кожаная Куртка. Было бы интересно увидеть его снова.

Но никто из них не пришел в паб в тот вечер, и в пол‑одиннадцатого Келсо понял, что они уже не придут.

– Нам тоже можно уйти, – сказал он Элли, которая рассматривала фотографии в рамках на стене за его спиной. Это были виды города, покрытого по крайней мере четырехфутовым слоем воды. Кое‑где вдоль главной улицы виднелись маленькие лодочки, другие люди спасались из домов по деревянным мосткам. Удивительно, что многие улыбались, словно в этой эвакуации было что‑то веселое. На паре фотографий были огромные белые от пены волны, бьющие по дамбе и перехлестывающие через нее.

– Видно, здесь что‑то произошло, – сказала Элли. – Когда это было?

– В 1953‑м, – ответил Келсо. – Офицер из береговой охраны рассказывал мне, что все восточное побережье стало жертвой шторма в Северном море. Они подсчитали, что убытков от повреждения домов и сельскохозяйственных угодий было на 50 миллионов фунтов. В те времена это была баснословная сумма.

– Наверное, я брошу мечтать о маленьком бунгало у моря.

Келсо усмехнулся:

– Не бойся, это не так часто случается.

– Достаточно одного раза за всю жизнь. – Она осушила свой стакан. – Пойдем?

Он поставил ее стакан и свою кружку на соседний столик:

– Пойдем в бухту и еще раз взглянем на дрифтер.

Элли повисла на его руке, и когда они пробивались через толпу, прижалась плотнее – не столько чтобы уберечься, сколько чтобы создать впечатление влюбленной пары. Снаружи еще больше похолодало, но она с радостью полной грудью вдохнула свежего воздуха после душной атмосферы паба. И тишина тоже освежала.

В бухте не было ни огонька, но над водой плыли звуки, свидетельствуя, что в темноте пришвартованы лодки. В свете вышедшей на четверть луны у пристани виднелись тупорылые черные силуэты рыбацких судов.

– Рискнем обыскать лодку Тревика? – спросила Элли.