|
Агала едва показывалась. Алгол потускнел, Мира-Цети исчезла. Все предвещало смерть видного человека в Махэрузе в эту самую ночь. Кто же это? Вителлия охраняют превосходно. Иоканана не собираются казнить. "Значит - я!"-подумал тетрарх. Не вернутся ли аравитяне? Может быть, проконсул проведает о его сношениях с парфянами? Священников сопровождали тайные убийцы, фанатики иерусалимские; под одеждой у них были кинжалы. И познания Фануила не вызывали в тетрархе сомнений. Ему пришла в голову мысль искать прибежища у Иродиады. Правда, он ее ненавидел. Но она вдохнет в него мужество. Еще не порвались все узы ее чар, которые он в былое время испытал. Когда он вошел к ней в опочивальню, в порфировой чаше курился киннамон и всюду были разбросаны благовонные порошки, притирания, воздушные, точно облако, ткани, легкие, как перо, вышивки. Антипа ни словом не упомянул ни о предсказании Фануила, ни о страхе своем перед иудеями и аравитянами, - она обвинила бы его в трусости. Он сказал только о римлянах; Вителлий ничего не сообщил ему о своих военных планах; он предполагает, что проконсул в дружбе с Кайем, которого часто посещал Агриппа; очевидно, его самого отправят в ссылку, а быть может, и убьют. Иродиада с пренебрежением и снисходительностью старалась его успокоить. Наконец, она вынула из маленького ларца причудливую медаль, на которой была изображена голова Тиберия в профиль. Одного ее вида было достаточно, чтобы ликторы побледнели и все обвинения рухнули. Растроганный, благодарный Антипа спросил, откуда у нее эта медаль. - Мне ее подарили, - ответила она. Из-под завесы у входа напротив протянулась обнаженная рука, прелестная юная рука, точно выточенная из слоновой кости Поликлетом [33]. Неловкими, но грациозными движениями в воздухе она пыталась схватить тунику, позабытую на скамеечке возле стены. Старуха прислужница, раздвинув занавес, осторожно передала тунику. Тетрарх что-то смутно припомнил. - Это твоя рабыня? - Тебя это не касается!-ответила Иродиада. 3. Гости наполняли пиршественный зал. В нем было три нефа, как в храме, и они отделялись один от другого колоннами из альгуминового дерева с литыми бронзовыми капителями. Колоннами этими поддерживались две решетчатые галереи, а третья, из золотой филиграни, в глубине, выдавалась далеко вперед и приходилась как раз напротив огромной арки, зиявшей на другом конце зала. На столах, стоявших рядами во всю длину зала, среди расцвеченных глиняных чаш, медных блюд, сосудов со снегом, груд винограда, горели светильники, возвышаясь подобно пылающим кустам; но красноватый свет их огней постепенно терялся в высоких сводах; словно звезды ночью сквозь ветви дерев, сверкали яркие огненные точки. |
