— Вот мы какую дорогу с тобой проделали, сколько пережили… — прошептала Зарислава, вглядываясь в резные глаза чура.

Она бережно провела указательным пальцем по горбинке носа, густой бороде. Плотно сомкнутые уста дедко выказывали на этот раз укор — мол, опомнилась. И Зарислава не обиделась ни сколько — заслужила.

— Передай весточку от меня Ветрии Болиславовне, пусть не тоскует обо мне, пусть знает, что у меня всё хорошо, всё сладилось, — сказала Зарислава, чувствуя, как ком подкатывает к горлу.

Всё же, как ни пыталась утешить себя, а сердце тосковало по волхве.

Травница поднялась, пересекла покои и поставила чура на полку-божницу. На ней среди утвари нашёлся и масляный светильник. Зарислава зажгла фитиль лучиной. Живой огонь вмиг озарил угол, давая надежду и силу. Тени заиграли, оживляя деревянного старца, и теперь он, казалось, и не хмурился вовсе. На душе тоже посветлело.

«… силу тёмную показали, судьба Вагнары связана с колдуном, не простым, а что есть не человеком, начало его звериное», — вспомнила вдруг Зарислава наставление волхвы. Так отчётливо прозвучал её голос, будто перед ней прямо и стоит, — «… пусть оберегает тебя от чёрного глаза и беды. Носи его всюду…»

Что ж выходит, матушка не ясно истолковала резы? Марибор хоть и был повязан с Вагнарой, и колдун он, и течёт в нём навь-река, как рассказывала Чародуша, но опасаться его Зариславе не пришлось, всё наоборот вышло, отдаст она обручье, и это Марибору следует остерегаться её…

Снизу послышался топот и шум, потом мужские голоса. Сердце запрыгало так, что Зарислава сперва не смогла даже пошевелиться, но стук в дверь всё же заставил вздрогнуть. Никак случилось что!? Травница без промедления кинулась открывать дверь.

На пороге стояла Весняна, выбранная ею намедни прислужница. Глаза её были круглые, что блюдца, губы дрожали.

— Что? — спросила Зарислава, сжимая в кулаки похолодевшие пальцы.

— Хозяйка, там беда случилась. Поспеши.

Сердце Зариславы разом оборвалось, она не помнила, как выбежала из покоев, не помнила, как сбежала с порожек, как очутилась в горнице, замерла у двери, притаилась, когда в терем зашли белый, что снег, Заруба и хмурившийся Стемир, а за ним, Марибор. Зарислава пошатнулась. Марибор зажимал левой рукой с рушником затылок, да только полотно хоть выжимай — всё пропитано кровью.

— Князь, ты бы хоть посоветовался с нами, известил, что устроишь поединки, — бурчал Заруба, проходя вглубь терема.

— Ты же знаешь, что их проверить ещё нужно каждого, — подхватил Стемир, насупившись. — А мечом махать — так это всякий горазд, главное дело — как?

Марибор только прострелил острым взглядом спину Стемира и, казалось, побледнел ещё сильнее, так, что губы посинели.

Зарислава, сжав руки в кулаки, пытаясь скрыть страх и волнение, обернулась на одеревеневшую позади неё Весняну.

— Воды неси и полотно, — велела она. — Стой! Сперва к Пригоде за снадобьями, чтобы кровь остановить.

Девка без промедления ринулась в подклети, только и слышны были стихающие торопливые шаги.

Зарислава, не находя больше надобности таиться, шагнула из прохладной тени дверного проёма навстречу вошедшим.

Взгляд Марибора обжёг холодом, который тут же отозвался в груди Зариславы, что так и остановилась в растерянности посередине горницы, гадая, желает ли он её видеть, или бы отослал куда подальше? Но взгляд Марибора быстро смягчился, рассеивая сомнения.

— Вот, не уберегли, — разорвал воцарившееся напряжение Заруба, — в твои руки передаём, — могучий, сильный воин вдруг раздосадовано и беспомощно глянул на Марибора.