— Вовремя ты, милая, я как раз требы сготовила, в храм тебе надобно сходить, а то уже почитай ты тут третий день, а в святом месте и не была ещё, нехорошо.

Только тут Зарислава заметила, что в руке Пригоды было берестяное лукошко, прикрытое белоснежным рушником.

— Пойдём, — повлекла она её за собой.

Небесное светило заволокли дымчато-зелёные тучи. С неба моросил мелкой крупой дождь. Зарислава поёжилась, пожалев, что не накинула кожух. Напитанный влагой воздух тяжёлым покровом оседал на землю, давил. Вересень в здешних местах был куда суровее, нежели на родине. Холодало быстро, казалось, и не проглянет больше солнце сквозь панцирь свинцовых туч. В такую погоду только и сидеть у очага, пить отвар из лесных ягод, да греть кости. Ко всему было тихо и неподвижно, только где-то вдалеке слышались гогот гусей и лай псов на пастбищах.

Храм оказался на окраине острога, и выходил он на полноводную Денницу. Серебряную гладь воды окутывал, словно шубой, серый туман, и не было понятно, где заканчивается небо, а где начинается твердь. Только чёткий кусочек берега, на котором и возвышался бревенчатый храм, огороженный высоким частоколом, висел, словно остров, в воздухе. Зарислава спешила за Пригодой, оглядывая грубые, каменистые очертания холма, резную дверь и тесовую крышу святилища, позади которой росла разлапистая изумрудная ель с посеревшим от сырости стволом. И запахом повеяло еловым с горьковатым привкусом дыма.

— Раньше здесь стояло открытое для неба капище Бога Световита, — начала вдруг Пригода, поглядев на травницу. — Его воздвигнул ещё Славер, чтобы оберегал земли, защищал от бед, невзгод да напастей всяких. А уж потом Гоенег вместе с остальными мужами поставил стены и кровлю. Мы-то тоже пришлые, из другого рода будем, из племени вергенов.

Зарислава оторвала взгляд от влажной, поросшей жухлой травой земли, с интересом поглядела на женщину.

— Да, — улыбнулась она чуть заметно, — мы с мужем с юга пришли. Если по реке Деннице, то месяц пути будет. Знали, что земли большие. Мы с Гоенегом — раньше-то он в своём племени слыл провидцем знатным — часто уходили от своего селения сначала на один, потом на два дня, а там и вовсе на седмицу уходили другим помогать. Потом, поразмыслив, задумали создать свою общину. Дал нам волхв Дамир благословение и отпустил с богами в путь, обживать новые места. Взяли пожитки, что могли унести так, и пошли вдоль реки. А река-то всё длинная, и ни конца ей ни края не было, так бы и дальше пошли к самому её истоку, — Пригода замолкла, посмотрев на сонную даль, окутанную рассветным маревом. — Но наткнулись на постройки. Здесь нас колдунья и встретила…

Дыхание Зариславы так и затаилось, но перебивать Пригоду не осмелилась.

— Разговорились мы до ночи, пришлось заночевать тут, а потом ещё ночку и ещё… пока не поняли с мужем, что наше это место, и жить боги призвали здесь. Место сильное, несмотря на то, что с виду неприветливое. Здесь и рыбы больше, и звери тянутся к стенам, и мысли дурные долго не задерживаются, — с прибауткой сказала женщина.

В самом деле, Зарислава уже и думать забыла о неприятности, случившейся между ней и Марибором. Даже смешными показались все переживания её. Вдохнула промозглого воздуха, и объяло долгожданное умиротворение. Рассказ Пригоды всё не отпускал Зариславу. Это надо же, сколько сил иметь нужно и отваги, чтобы самим из родных мест уйти. Не появись однажды Радмила на пороге дома, Зарислава ни в жизни не покинула бы волхву.

Мощная дверь с изогнутой ручкой возникла быстро перед ними. Зарислава спохватилась — хотелось разузнать, что за колдунья тут раньше жила.

«Узнает.