— Почему? — выдохнула Зарислава.

— Потому что… желал, чтобы ты была со мной. И теперь ты со мной.

Травница чуть улыбнулась, но тут же посерьёзнела.

Марибор погладил горячими пальцами кисть её руки, провёл выше, к запястью, забираясь пальцами под обод обручья.

Этот жест застал Зариславу врасплох. Она ведь обещала себе при случае отдать его Марибору. И этот случай настал — сейчас самое время. Вот только дыхание задержалось, а пальцы её в руках Марибора будто деревянными стали. Расстаться с украшением оказалась не так просто, как виделось изначально. Что-то держало её, не позволяя сделать это сейчас.

Пальцы Марибора застыли в ожидании, прожигая кожу. Она сглотнула, отчего-то посмотрела на дверь. Князь отстранился и заглянул ей в глаза, вымаливая ответа. О, многое Зарислава желала сказать, да только слова все растеряла, сухо стало во рту от волнения.

— Мне… сначала нужно в храм, — только и сказала она невпопад.

Жар ладони исчез с запястья, и на месте том образовался холод — обручье плотно легло обратно на руку. На лице Марибора не выразилось ничего, но Зариславе показалось, что он скрывает от неё то, чего наверняка избегает сам, и обсуждать дальше ничего не собирается. Князь поспешил подняться. Невольно почувствовала, как от него повеяло знакомым холодом. В глаза и вовсе боязно заглядывать, но травница насмелилась. И угадала — взгляд Марибора стал жёстким, на лицо легла тень, он предстал перед ней таким, каким она его и увидела впервые ещё в Доловске, когда он приехал к княжне с извинениями от Данияра. Тогда она вызвала в нём интерес не больший, чем бревно в частоколе.

Однако вместе с тем тень непонимания мелькнула в синих льдинках.

Марибор, больше не сказав ни слова, развернулся и пошёл к выходу. Зарислава, обескуражено пронаблюдала за ним.

А потм развернулась и отправилась к лестнице. Прислужницы глазели удивлённо в её сторону, но никто не насмелился окликнуть, преградить путь. Взойдя в покои, Зарислава отдышалась, да только легче не стало, внутри плескались смутные волны негодования наравне с болью. Однако сколько ни пыталась не думать о дурном, поступок Марибора сильно покоробил. На поверхность всплыло болезненное разочарование. А чего хотела? Чтобы он всю душу ей излил? Но с чего бы ему это делать? Сама же виновата. Об обручье Марибор заговаривал и не раз, но обжигающее чувство обиды захлестнуло, и стало не управляемым. Зарислава закипела от собственного бессилия что-либо исправить. Почему не отдала обручье? Злость на себя жалила, как оса, пока желание вернуться не заныло невыносимо, но вернись она, так Марибор совсем посчитает её безрассудной девкой.

Придя немного в себя, травница осмотрелась. Тихо тлел масляный светец в углу. На скамье лежала работа Малютка, в груди сразу немного потеплело.

Не успела Зарислава пройти вглубь, вернулась и Малюта. В руках её полотна, нити, деревянные зажимы для вышивки. При виде помрачневшей травницы, с лица девицы так и сползла улыбка.

— Положи туда, — указала Зарислава на стол.

Малюта бережно разложила принадлежности для рукоделия. Зарислава смотрела на плавные движения её, на то, с какой любовью девица выполняет указания, и ураган смятения утих совсем. В самом деле, нет непосильных задач, и, слава Богам, всё ещё можно исправить.

— Видела Пригоду? — спросила она уже спокойно.

— Да, хозяйка. Она у Новожеи в поварни. Обещалась зайти.

Зарислава не стала дожидаться прихода жены волхва, спустилась в заднюю часть терема, направившись прямиком к кухарке. Не успела войти в клеть, из которой так вкусно пахло снедью, как в дверь вышла Пригода. Увидев травницу, та поприветствовала её, обласкав добродушным взглядом. И на душе стало ещё теплее — не одна здесь, и есть люди, готовые помогать ей во всем, доверять.