|
Когда она сердится, всегда что-то швыряет. Поэто- му, чтобы не провоцировать ее больше, я не стал говорить, что ни разу в ее сумку не заглядывал. Однако, как бы там ни было, плакать она перестала, а я смог наконец отправиться спать. Окончив университет, сестра нашла работу в туристической фирме, но жить мы продолжа-ли точно так же. Она работала четко с девяти до пяти, а моя жизнь становилась все более рас-хлябанной. Ежедневно я приходил на службу к двенадцати, читал газету, обедал, часов с двух начинал заниматься собственно работой, на вечер планировал встречи с рекламными агентства-ми, после чего выпивал и поздно ночью возвращался домой. В первый летний отпуск после поступления на работу в турфирму сестра вместе с двумя подружками поехала на Западное побережье США (естественно, получив купон на скидку), в той же группе был один программист, на год старше ее, с которым она и сошлась. После возвращения в Японию она стала частенько ходить с ним на свидания. Нередко о таком слышишь, хотя лично у меня бы не получилось. Я вообще групповой туризм ненавижу, а от одной только мысли, чтобы с кем-нибудь познакомиться, тоска берет. Однако с тех пор, как сестра стала встречаться с этим программистом, она заметно повесе-лела. Стала заниматься домашним хозяйством и следить за своей одеждой. Раньше она могла ку-да угодно отправиться в рубашке, голубых джинсах и кроссовках. Благодаря тому, что она стала следить за одеждой, ящик для обуви наполнился ее туфлями, а дома завелось множество прово-лочных вешалок из химчистки. Она стала часто стирать, часто гладить (раньше в ванной валя-лась куча грязного белья, напоминая амазонский термитник), часто готовить еду, часто убирать. Мне когда-то тоже приходилось такое видеть, это очень опасный симптом. Когда у девчонки выявляется этот симптом, мужчина должен либо бежать наутек, либо жениться. Затем сестра показала мне фотографии этого программиста. Сестра впервые показывала мне фотографию мужчины. А это тоже опасный симптом. Фотографий было две, одна снята в Сан-Франциско, в районе Фишерманз-Уорф. На ней она и программист улыбались на фоне полосатого марлина. – Прекрасная рыбина, – сказал я. – Кончай свои шутки, – сказала сестра. – У меня все серьезно. – И что я должен сказать? – Можешь ничего не говорить. Вот, это он. Я еще раз взял фотографию в руки и посмотрел на парня. Если и бывают лица, которые вызывают у меня неприязнь с первого взгляда, так вот такие, как у него. Вдобавок этот програм-мист безумно напоминал мне одного парня из секции в старших классах, которого я просто на дух не переносил. У того парня были приятные черты лица, но голова совершенно пустая, к тому же он был изрядный прилипала. Он обладал невероятной памятью, как у слона, и всякую ерунду помнил до последних деталей. Мощная память восполняла отсутствие интеллекта. – И сколько раз у вас это было? – спросил я. – Дурак, – сказала сестра, покраснев. – Не суди всех вокруг по себе. Не все такие, как ты. Вторая фотография была снята уже после возвращения в Японию. На ней программист был один. В кожаном комбинезоне он облокачивался на большой мотоцикл. Шлем лежал на сиденье. А выражение лица – один в один с тем, что было в Сан-Франциско. Вероятно, у него не было других выражений. – Он любит мотоциклы, – пояснила сестра. – Это и видно, – сказал я. – Тот, кто не любит мотоциклы, вряд ли напялит на себя кожа-ный комбинезон. Лично я – пусть это опять спишут на ограниченность моих взглядов – вообще-то не сто-ронник мотоциклетной мании. Вид у этих ребят напускной, много позерства. Однако об этом я решил ничего не говорить. Я молча вернул фотографии сестре. – Ну… – сказал я. – Что значит «ну»? – спросила сестра. – Ну и что дальше? – Не знаю. |
