Не самая, на мамин взгляд, разумная тактика. К тому же начисто идущая вразрез со стратегией, продуманной ими по пути к жилищу Беннета.

– Агентша сказала, что с Беннетом не знакома, – продолжала мае. – Она выставила дом на продажу, получив от хозяина письмо по факсу. Назавтра должны прийти профессиональные грузчики и упаковать все его вещи.

– Так где он в итоге?

– В Атланте. – Мае опустилась на диван и скинула босоножки. – Так прямо она нам этого не сказала. Позже проговорилась, когда я спросила ее о преимуществах жизни на Юге.

– Атланта не так далеко. – Я видела город на карте. Чему меня мама научила, так это читать карты. Пока я не отправилась ее искать, мне и в голову не приходило, что они мне когда‑нибудь понадобятся.

Мае положила голову на подушки.

– Мы спросили ее, почему владелец продает дом, и она сказала, что решение он принял совершенно неожиданно. Ей кажется, что он собирается жениться в Атланте.

«Бедная Дашай», – подумала я.

Мама склонила голову набок и открыла глаза.

– Сначала Дашай замерла. Так и стояла как статуя, даже не моргала. А потом взяла Беннетов глобус – помнишь, хрустальный? Взяла его и запустила в дверь.

Я помнила глобус, стоявший на цоколе в гостиной у Беннета. Подарок Дашай. Вещица была антикварная – прозрачная сфера с искусно высеченными на ней континентами и выгравированными на основании знаками зодиака. Для меня это был символ хрупкости.

– Зачем ей было его разбивать?

Мама поморщилась. Перед глазами у нее снова возникла изящная дуга траектории глобуса. Она машинально подалась вперед и протянула руки, думая, что сумеет вовремя поймать его. Глобус пролетел в миллиметре от кончиков ее пальцев.

Я смотрела, как мама вытягивает руки и критически разглядывает их. Она не привыкла, чтобы они ее подводили.

– У тебя не бывает такого, когда обнаруживаешь, что делаешь нечто, чего делать вовсе не собиралась? – спросила она. – Моментов, когда чувства переполняют тебя и берут верх?

Да, у меня бывали такие моменты. И она это знала.

Мама сгибала и разгибала пальцы.

– Иногда надо что‑нибудь разбить. – Она заметила одеяло. – Тебе нездоровится?

Я рассказала ей, как у меня закружилась голова, все завертелось и я потеряла сознание.

– Кругом была темнота, – закончила я, не в силах подобрать более точные слова.

– Похоже на вертиго, – заключила мае. – Вампиры к нему склонны.

– И я чувствовала, что кто‑то за мной следит.

На скулах у нее проступили желваки, глаза потемнели.

– Если ты плохо себя чувствуешь, давай отложим поездку.

– Нет, – сказала я. – Уже все в порядке. И я действительно хочу уехать ненадолго.

Наутро Дашай настояла на том, чтобы отвезти нас в аэропорт Орландо.

Мае все еще была готова отменить поездку, но Дашай и слышать не желала.

– Ты отправишься туда и привезешь нам мебель, – говорила она. – Этому месту нужна обстановка. Стулья, книжные шкафы и все эти мелочи – коврики, лампы, картины. Мы должны снова сделать эту коробку похожей на дом.

Мае все поглядывала на Дашай, пытаясь разгадать, что та затеяла. Дашай маме улыбалась – широкой искусственной улыбкой, пародией на настоящую. Глаза ее были мрачны.

– Прекрати так жутко улыбаться, – сказала мае. – Ты победила. Мы едем. Только перестань улыбаться.

Дашай перестала. Мы поехали. Мы катили по зеленым холмам округа Ситрэс в сторону плоского Орландо. Я слишком нервничала, чтобы разговаривать. Я никогда прежде не летала.