Я продолжаю молчать, хотя ее слова ранят.

– Любовь превращает тебя в круглую идиотку, и вины за мной не меньше, чем за любой другой женщиной, ставшей ее рабой. – Она делает еще один глоток вина. – Так вот, той ночью я работала с другими лаборантами, которые ушли на перерыв. Я просто… просто была не совсем в себе. Поэтому, когда напортачила, попыталась уладить все сама. В случае пожара нужно было эвакуироваться и запереть дверь. Это запускает цепочку событий, которые изолируют угрозу. Я следовала протоколу, не понимая, что нахожусь в лаборатории не одна. Поэтому, когда… – Мама поворачивается ко мне. – Я не видела их. Я решила, что была одна. Когда они появились в дверях, раздался взрыв. Я не знала… когда я поняла, что они в лаборатории, было слишком поздно. Я до сих пор слышу, как они кричат и стучат в дверь за секунду до взрыва. До сих пор слышу панику в их голосах. Все произошло на моих глазах.

Я закрываю глаза, представляя, как родители Тобиаса и Доминика умоляют спасти их, а моя мать в панике стоит за дверью.

– Первым делом я позвонила твоему отцу, Роман был в офисе. Он пришел первым и тут же меня отослал, не разрешив взять на себя вину. Я была почти на третьем месяце.

– Но это же несчастный случай. Почему ты не могла признаться?

– Вначале я решила, что он защищает меня инстинктивно, но была и другая причина. Он все уладил, абсолютно все. И отказался делиться со мной своими доводами. Он был решительно настроен. А еще Роман не тот человек, действия которого ты подвергаешь сомнениям. Я несколько месяцев задавалась вопросом, о чем он, черт возьми, думал… а потом родилась ты.

Мама крепко затягивается сигаретой.

– После похорон по настоянию Романа я уволилась с завода. Но увидев в тот день Дельфину рядом с двумя гробами, поняла, что она знает. Она посмотрела на меня так, что я поняла: она знает. Дельфина была в ярости, ее не посвятили в подробности расследования, и она перестала разговаривать со мной, когда я отказалась отвечать на ее вопросы. Я делала вид, что ничего не знаю. Мы с Романом пытались жить дальше, но случившееся стало началом конца. Он поселил меня в квартире, подальше от моей матери. Я решила, что теперь нам ничто не мешает быть вместе, но вскоре после этого он постепенно начал от меня отдаляться. После той ночи отношения между нами безвозвратно изменились. Но благодаря тебе мы оставались вместе. Порой он смотрел на меня – на мой живот, – и я видела, что он хотел большего, большего для нас. Порой я снова видела прежних нас, но кроме редких визитов он полностью прекратил наши отношения.

– Он чувствовал себя виноватым?

– Я в этом не сомневаюсь. Он принял на себя основной удар. Эта тайна могла погубить все, ради чего он трудился.

– Но если бы ты призналась…

– Он не хотел рисковать.

– Я не понимаю почему.

– Потому что не хотел, чтобы о нас узнали.

– Так ты была его маленьким грязным секретом?

– Нет, дорогая, мы с тобой были его величайшим страхом. Я знала, что он бесчувственный человек. Знала, что он честолюбив в отношении своих деловых партнеров, но не знала, что за ним пристально наблюдали остальные. Он нажил врагов среди старых деловых партнеров и не хотел, чтобы кто то узнал о случившемся.