|
Он обернулся. – Кто то должен смеяться над вашей шуткой, – пояснила она, – кассир, по моему, член общества по борьбе с юмором. – Спасибо, вы меня очень выручили. Вы тоже до Риги? – Наверное. – Вы убежали от того седого рыцаря? Женщина кивнула головой. – Я тоже убежал, – сказал Пальма. – Все сейчас убегают… От врагов, друзей, от самих себя, от мыслей, глупостей, от тоски, счастья… Все хотят просто жить… – Вам бы проповедницей в Армию спасения… Подошел поезд. В вагоне было пусто: только Пальма и эта женщина. Они сели возле окна. Туман, лежавший над землей еще час назад, сейчас разошелся. Когда поезд набрал скорость, стало рябить в глазах от резкого чередования цветов: белого и зеленого. – Меня, между прочим, зовут Ян. – А меня, кстати, зовут Мэри. – Почему то я был убежден, что у вас длинное и сложное имя. – А у меня на самом деле длинное и сложное имя: Мэри Глория Патриция ван Голен Пейдж. – На одно больше, чем у меня, но все равно красиво… Я бы с радостью увидел вас сегодня вечером. – Я бы тоже с радостью увидела вас сегодня вечером, если бы у меня не было записи на радио, а вы не уезжали в Вену. – Да, про Вену я как то забыл. – А я никогда не забываю про свои концерты, и мне поэтому трудно жить. Зачем вы едете в Вену? – Мне нравится, когда стреляют. – Хотите попрактиковаться в стрельбе? – Позвольте, кстати, представиться: Ян Пальма, политический обозреватель нашего могучего правительственного официоза. Вот моя карточка, позвоните, если я оттуда вернусь, а? Бургос, 1938, 6 августа, 8 час. 10 мин. Хаген неслышно вошел в комнату. Он вообще умел ходить неслышно и пружинисто, несмотря на свои девяносто килограммов. Пальма почувствовал в комнате второго человека лишь потому, что тонкий, жаркий и колючий луч солнца исчез с его века и в этом глазу наступила звенящая, зеленая темнота – так бывает после хорошего удара на ринге. «У кого это был рассказ „Солнечный удар“? – подумал он. – Кажется, у кого то из русских». Он открыл глаза и увидел склоненное над собой лицо Хагена. – Ну как? – спросил тот. – Легче? – Несколько… – Доктора мы, к сожалению, пригласить не можем… Пока что… – Это как «пока что»? – спросил Пальма. – Вы пригласите доктора, когда надо будет зарегистрировать мою смерть? – Ну, эту формальность соблюдают только в тюрьме, после приговора суда. Мы просто делаем контрольный выстрел за левое ухо. – Почему именно за левое? – Не знаю… Между прочим, я сам интересовался: отчего именно за левое? Экий вы цепкий, господин Пальма. Пойдемте, я покажу наше хозяйство. Подняться можете? – Наверное. – Ну, вот и прекрасно. Давайте руку… Они вышли на маленькую галерею, окружавшую дом. – Забор не обнесен колючей проволокой, но через эту мелкую металлическую сетку пропущен ток. У нас свой генератор. Убить не убьет, но шок будет сильный. Включаем днем, когда у нас только двое дежурных на территории. Ночью мы спускаем собак, и у нас дежурят четыре человека. – Это вы к тому, чтобы я не думал о побеге? – Мой долг хозяина – показать вам дом, где вы теперь живете. – Но если мне этот дом не понравится, я же не смогу отсюда выйти… – Приятно работать с латышами, – сказал Хаген. – Реакция на юмор у вас боксерская. – И со многими латышами вы уже успели поработать? – Вы спрашиваете не просто как журналист, но скорей как цепкий разведчик. |
