|
Он готовился уже давно, спокойно, методично, как делал все, за что брался. - И ты не волнуешься? - Нет. - Даже сдавая сразу два бакалариата? - Это не так трудно, как кажется. Раньше он тоже думал, что это трудно, почти невозможно. Когда его спрашивали: - Ну а потом чем собираешься заниматься? Он искренне отвечал: - Понятия не имею. Его интересовало все, особенно греческий язык, эллинская культура, и в прошлом году отец отправил его на три недели в Грецию, где он путешествовал с рюкзаком на спине, часто ночуя под открытым небом. Зимой он разложил на полу мансарды огромные листы бумаги и чертил генеалогическое дерево греческих богов, отыскивая родственные связи до девятого, десятого колена, с восторгом вписывая на их законные места Эгле <Греч. миф. Одна из трех Тесперид, хранительниц золотых яблок.>, Ассараков <Греч. миф. Царь Трои, дед Анхиза, отец Энея.> и других, о ком не слышали даже преподаватели. Позже, познакомившись с начатками биологии, он стал тратить все карманные деньги на специальную литературу, которую с трудом понимал. Его спрашивали: - Собираешься заняться медициной? - Возможно. Но не лечить больных. Его интересовала и математика, вот почему в дополнение к обычному бакалариату он собирался через три недели сдавать экзамены по элементарной математике. Он не терял терпения, никогда не предвосхищал события. Он не беспокоился ни о завтрашнем дне, ни о своем будущем. Решение придет в свое время, и он старался заниматься как можно больше, чтобы быть готовым ко всему. - Ты уходишь, Андре? - Нет, мама. - А ты, Люсьен? - Я, пожалуй, поработаю. Все равно по телевизору ничего интересного нет. Пока отец с матерью пили в гостиной кофе, Ноэми убирала со стола. Андре никогда не пил кофе. Он любил молоко и не стыдился этого, что совсем недавно и доказал в маленьком баре на улице Вольтера. Родители сидели друг против друга, как на фотографии, и Андре, прежде чем подняться к себе, посмотрел на них так, словно увидел в новом свете. В глубине души он никогда особенно не интересовался родителями, тем, что они делают, что думают, что их волнует. И даже если подобные мысли вдруг приходили ему в голову, он их обычно отгонял. Они его родители. Они сами строили свою жизнь, а как - его не касается. Однажды мать заметила: - Тебе не кажется. Било, что ты ужасный эгоист? Он ненавидел это полученное в детстве прозвище, потому что так звали кота привратницы, когда они еще жили в Париже. - Почему это я эгоист? - Ты думаешь только о себе, делаешь только то, что хочешь, не задумываясь, нравится ли это другим. - Все дети такие, разве нет? - Не все. Я знавала и других. - Ну и как же, по-твоему, дети должны защищаться? Не будь они эгоистами, как ты говоришь, они стали бы всего-навсего копиями своих родителей или учителей. - А ты не хочешь быть похожим на нас? - На кого? На тебя или на отца? - На одного из нас. - У меня с вами и так есть что-то общее, это неизбежно. |
