|
Вернее, дошел до второго этажа, где остановился возле открытой двери судебного исполнителя. В конторке за окошечком, как на почте, работала девушка. Спускавшаяся парочка, смеясь, задела его, а женщина обернулась и сказала своему спутнику что-то, должно быть, смешное, потому что тот тоже оглянулся, и оба расхохотались, а потом, под ручку, выскочили на улицу. Нет, Андре не испытывал щемящей тоски. Он медленно спустился по выщербленной каменной лестнице и долго, словно не узнавая, смотрел на свой мопед. Потом выкатил его на дорогу. Тело его налилось страшной тяжестью, и когда за ним захлопнулась дверь мансарды, он впервые почувствовал себя одиноким. Глава 2 В половине одиннадцатого на лестнице послышались шаги отца. Андре лежал на животе, растянувшись на полу, в своей обычной позе - подперев руками подбородок. Он только что перечитал почти всю первую филиппику <Имеются в виду пламенные речи афинского оратора Демосфена против царя Филиппа Македонского.> и, закрыв книгу, поставил пластинку, которую любил за глухой тембр ударных. Слушал музыку, листал комиксы. Отец приходил нечасто: лишь когда они оставались в доме одни, Люсьен Бар словно в нерешительности поднимался на третий этаж. Он не стучался, а - возможно, из скромности - как бы предупреждая о своем приходе, задерживался на площадке, и потом они недолго беседовали. Связного разговора у них никогда не получалось - так, банальные фразы, прерываемые долгим молчанием. Сегодня Андре потянуло закрыть комикс и взять Демосфена, в надежде, что отец сразу уйдет, если увидит его за работой. Но он не посмел и ждал, чуть нервничая, а когда дверь открылась, протянул руку к проигрывателю и выключил музыку. - Не помешаю? - Я уже закончил. Отец, тоже смущенный, не решился подойти к старому креслу, с которого Андре содрал малиновую обивку из велюра, оставив лишь бледно-синий подбой. - Все в порядке? - Нормально. - Как съездил в Ниццу? Андре боялся прямого вопроса - вдруг кто догадается о случае на улице Вольтера, и вот этот вопрос действительно прозвучал, хотя стыдливо и робко. - Никого не встретил? Люсьен Бар все-таки сел в кресло, попыхивая тоненькой сигаркой, которую приберегал на вечер: днем, в кабинете, он не мог пускать дым в лицо клиентам. Не курил он и в гостиной: запах сигар приводил жену в ужас. - Франсину. - Франсину Буадье? - Да. Она выходила из школы на улице Паради. Школа языков и бухгалтерии. - Знаю. Ее отец рассказывал мне. Неужели он пришел сюда, наверх, с какой-то задней мыслью? Что его еще интересовало, кроме дочери друга? Во всяком случае, Люсьен Бар, казалось, испытал облегчение, когда разговор ушел в сторону. Он помолчал с отрешенным видом. - Если не считать ужин у нас зимой и ответный у них три недели назад, последний раз я видел Франсину, когда ей было всего несколько месяцев. Он снова помолчал, думая о своем. - А ведь раньше мы дружили с ее отцом. Он был сыном деревенского врача то ли в Ньевре <Департамент в центре Франции.>, то ли в Центральном массиве <Регион в центре Франции.>, точно не помню. Когда его отец умер, он оказался без средств и несколько месяцев жил у нас в доме, в одной комнате со мной. |
