– Бам! – рядом неожиданно раздался звонкий выстрел.

– Кто стрелял? – политрук с перепугу дернулся.

– Моя стлелил, – спокойно отозвался Петруха из-за поворота окопа.

– И что? – хмыкнул Уланов.

– Все усе, больсе стлелить не будет.

– Кто не будет? Ты не будешь?

– Немса. Смотли сама.

– Где? – Уланов сдернул бинокль и осторожно выглянул из-за бруствера. – Где, Петров? Пиздеть не мешки ворочать…

– Тама, восле колюсий пловолка куста видис? – флегматично ориентировал политрука якут. – Лево от куста сломаный делево лесит, видис лука толсит…

– Что… не вижу нихрена. – политрук вдруг ахнул. – Стоп! Нихрена себе! Точно лука толсит, тьфу ты, рука торчит, то есть. Да до него как минимум четыре сотни метров. Как ты попал? Да еще без оптики…

– Два их было, один умный, усел усе… – огорченно прокомментировал якут. – Отсюда я плохо его видеть. Надо ходить, искать место стобы поймать. Есть есе, много есть немса снайпел, я видел…

– Надо же… – политрук присел и привалился спиной к стене траншеи. – Объявляю благодарность красноармеец Петров. Ну? Не слышу.

– Слусю Совескому Союсу…

– То-то же, – удовлетворенно хмыкнул Уланов и сам себе сказал. – Вот тебе и готовый снайпер. Ладно. Но одному тебе будет несподручно. Кого бы в пару… – он провел взглядом по Ване, Мамеду и Деревянко. – Я бы сам пошел, да кто меня пустит…

– Ево пусть, – Петруха ткнул пальцем в Ивана. – Мал-мала усить буду. И руссе дай длугой, мой сибко плохой, столона стлелить. Сам не снаю как попала.

«Спасибо тебе добрый человек, мать твою… – зло ругнулся Иван про себя. – Хотя… почему бы и нет, один хер не в окопе сидеть, ждать пока на тебя мина свалится…».

В отличие от подавляющего большинства штрафников Иван чувствовал себя в окопах не очень уютно. Во время выхода из окружения его жизнь зависела от маневренности, он привык выживать в лесах и болотах, так сказать, в стиле: вовремя свалить, а здесь, такой возможности не было. А еще, Ваню дико бесил постоянно засратый ротный нужник, который организовали в отдельной траншее. Туда приходилось ходить как по минному полю.

– Тоже хочу! – вдруг оживился Мамед. – Тоже хочу шайтан стрелять!

Но Уланов только махнул рукой и ушел, на ходу бросив.

– Ждите, пришлю посыльного. Винтовку тебе Петров найдем…

Только он ушел, как начался минометный обстрел.

Ваня сразу забился в нишу в стенке траншеи и принялся тихо материться. Немецкие мины он ненавидел еще больше самих фашистов. Во-первых, они ужасно мерзко визжали в полете, а во-вторых, Ивану постоянно казалось, что мина падает ему прямо на голову. А матюги очень помогали переждать обстрел.

Через пару секунд в нишу втиснулся якут.

Помолчал немного, и трагически сообщил.

– Я сколо умилай.

– Что случилось? – Иван ошарашенно уставился на него. – Заболел?

– Деда скасал…

– Какой дед? – машинально переспросил Иван, но потом невольно улыбнулся, потому что вспомнил историю с дедом Петрухи, по своей первой попытки выжить.

– Моя деда говолил! – якут зло зыркнул на Ваню.