— Надеюсь, что это так, — искренне сказал Джад.

Моди с минуту глядел на него.

— Нет, док. Если вы цените свою жизнь хоть в грош, молитесь, чтобы я ошибся.

И Моди исчез.

До офиса он поехал на такси.

Была пятница, полдень, и поскольку до рождества оставалось всего три дня, улицы были заполнены запоздалыми покупателями, сгибавшимися навстречу порывам сырого ветра с Гудзон-Ривер. Сияли витрины магазинов, украшенные зажженными елками и фигурками евангельских персонажей. Мир на Земле. Рождество. И Элизабет, и их неродившийся ребенок. Когда-нибудь, скоро, — если он останется в живых — он создаст себе иной мир, освободится от мертвого прошлого и устремится вперед. Он знал, что с Анной он мог бы… Он резко оборвал себя. Что толку мечтать о том, чтобы замужняя женщина ушла от мужа, которого любит?

Джад вышел из такси, нервно оглянулся. Но кого остерегаться? Он понятия не имел, где прячется смерть и кто занесет меч над его головой. Войдя в офис, он запер дверь, подошел к панели, за которой прятал магнитофонные кассеты, и открыл ее. Записи были расположены по хронологии, под именами пациентов. Он отобрал последние и отнес их к магнитофону. Все назначения на сегодня отменены, он сможет сосредоточиться и попытаться найти какую-нибудь нить, указывающую на друзей или близких своих пациентов. Он чувствовал, что это предположение Моди может увести далеко, но из уважения к нему не решился игнорировать его просьбу.

Взяв в руки пленку, он вспомнил, как последний раз слушал свою запись. Неужели это было лишь позавчера? Он снова испытал состояние кошмара. Кто-то задумал убить его здесь, в той же комнате, где была убита Кэрол!

Внезапно он сообразил, что даже не вспомнил о тех пациентах, которых лечил в бесплатной клинике, где работал одно утро в неделю. Должно быть, потому что убийства были связаны с его офисом, а не с больницей. И все же… Он подошел к секции, где хранились пленки с пометкой «клиника», просмотрел несколько кассет и отобрал с полдюжины. Поставил первую и включил магнитофон.

Роз Грэхем:

— …Несчастный случай, доктор. Нэнси часто плачет. Она всегда была плаксой, поэтому, если я ее и била, то ей же на пользу, так ведь?

— Вы когда-нибудь пытались выяснить, почему Нэнси часто плачет? — спросил голос Джада.

— Потому что испорченная. Папаша совершенно разбаловал ее, а потом сбежал и бросил нас. Нэнси всегда была «папенькиной дочкой», но разве Гарри любил ее, если так подло удрал?

— Вы и Гарри не были женаты?

— Ну… Сожительство, вы бы назвали так. Мы собирались пожениться.

— И долго вы жили вместе?

— Четыре года.

— Сколько времени прошло после того, как ушел Гарри, когда вы сломали Нэнси руку?

— Около недели, думаю. Я не хотела ломать. Просто она не переставала хныкать, вот я и взяла прут для занавески и поколотила ее.

— Вы думаете, что Гарри любил Нэнси больше, чем вас?

— Нет. Гарри с ума сходил по мне.

— Так почему же, по-вашему, он вас бросил?

— Потому что он мужчина. Знаете, каковы они? Скоты! Все вы! Вас нужно резать, как свиней!

Джад выключил запись Роз Грэхем. Она была психомизантропкой и дважды едва не забила своего шести летнего ребенка насмерть. Но психоз Роз Грэхем и характер убийств не имели ничего общего.

Он поставил следующую запись из клиники.

Александр Феллон:

— Мистер Феллон, полицейский говорит, что вы напали на мистера Чемпиона с ножом.

— Я только сделал то, что мне было сказано.

— Вам кто-нибудь велел убить мистера Чемпиона?

— Он велел.