— Вам кто-нибудь велел убить мистера Чемпиона?

— Он велел.

— Он?

— Бог.

— Почему же Бог хотел, чтобы вы убили его?

— Потому что Чемпион злой человек. Он актер. Я видел его на сцене. Он поцеловал ту женщину. Актрису. Перед всей публикой. Он поцеловал ее и…

Молчание.

— Продолжайте.

— Он потрогал ее за титьки.

— Это вас расстроило?

— Конечно! Ужасно расстроило. Вы не понимаете, что это означало? Он знал ее половым путем! Когда я вышел из этого театра, то как будто побывал в Содоме и Гоморре. Их следовало наказать.

— Поэтому вы решили убить его?

— Я этого не решал. Бог решил. Я просто выполнил его приказ.

— Часто Господь разговаривает с вами?

— Только когда должна быть выполнена Его работа. Он избрал меня своим орудием, потому что я чист. Знаете, что делает меня чистым? Знаете, что в этом мире очищает лучше всего? Убийство зла.

Александр Феллон? Тридцать пять лет, бывший помощник пекаря. Был отправлен в лечебницу на шесть месяцев, затем выпущен. Мог Бог приказать ему уничтожить Хенсона, гомосексуалиста, и Кэрол, бывшую проститутку, и Джада, их благодетеля? Маловероятно. Мыслительный процесс Феллона протекал короткими, мучительными спазмами. Кто бы ни планировал эти убийства, он обладал высокоорганизованным сознанием.

Он прослушал еще несколько пленок из клиники, но ни на одной из них не нашел характера, который искал. Нет. Это не был пациент из клиники.

Он вновь осмотрел кассеты, и в глаза ему бросилось имя Скит Гибсон.

Он поставил запись.

— Привет, док. Как вам нравится этот прекрасный день, который я приготовил специально для вас?

— Я вижу, вы хорошо чувствуете себя сегодня.

— Лучше не бывает. Вы не видели мое шоу вчера вечером?

— Нет. К сожалению, не смог.

— Я был в ударе. Джек Гулд назвал меня самым приятным комиком в мире. А кто я такой, чтобы спорить с гением вроде Джека Гулда? Вы бы слышали публику! Они аплодировали, будто вышли из себя. Знаете, что это доказывает?

— Что они могут прочитать плакат «Аплодируйте»?

— А вы хитрый, черт. Что я люблю — так это лекаря с чувством юмора. Последний мой лекарь был дрег: у него была большущая борода, это меня вырубало.

— Почему же?

— Потому что на самом деле он был… леди!

Громкий смех.

— Что, на этот раз я сквитался, старый хрыч? Серьезно, ребята, вот одна из причин, почему я чувствую себя так хорошо: я только что пообещал миллион долларов — сосчитай-ка один миллион баксов! — в помощь детям Биафры.

— Не удивительно, что это подействовало на вас так хорошо:

— Можете смело биться об заклад своей славной задницей — эта история попадет на первые страницы во всем мире.

— Это важно?

— Важно? Что вы имеете в виду? Много ли парней могут пообещать столько капусты? Дуй в собственный рожок, Питер Пэн. Я рад, что могу позволить себе обещать деньги.

— Вы все говорите обещать. А имеете ли в виду дать?

— Обещать, дать — в чем разница? Обещаете миллион долларов, дайте несколько тысяч, и они вас целуют в задний проход… Я не говорил вам, что у меня сегодня юбилей?

— Нет. Примите поздравления.

— Спасибо. Пятнадцать блестящих лет! Вы не знакомы с Селли? Вот приятнейшая девка из всех, кто топтал когда-либо божью землю. Да, мне повезло с женитьбой. Знаете, что такое родственники по линии жены? У Селли два брата — Бен и Чарли.