Благодаря успеху моих книг «Татуировщик из Освенцима» и «Дорога из Освенцима», герои которых

переживают ужасающий период истории, я получила привилегию встречаться со многими людьми, разделившими судьбу Лале, Г иты и Силки. Я принимаю участие в различных мероприятиях, проходящих по всему свету, во многих странах, где встречаюсь с людьми, пережившими Холокост. Рассказывая истории из своей жизни, они подчас могут уделить мне лишь несколько минут, иногда — больше. На этих мероприятиях я часто выслушиваю совершенно удивительные истории выживания, любви — истории надежды. Также я получаю послания и письма от людей со всего света, которые, сопереживая рассказанным в романах историям, стремятся поделиться со мной собственным опытом. Что меня удивило и растрогало, так это то, что некоторые люди поделились со мной историями, не связанными с Холокостом. Это люди, пережившие тяжелую болезнь, смерть близких, недавние конфликты. Их объединяет одно: они прочли историю Лале и Гиты и зарядились от нее надеждой. Надеждой на то, что у них тоже может быть хорошая жизнь. Надеждой на то, что благодаря или вопреки их страданиям у их детей и внуков будет хорошая жизнь.

Способность старых мужчин и женщин кратко рассказать мне истории, наполненные сильными эмоциями и болью и заканчивающиеся словами: «Но я прожил хорошую жизнь», внушает мне благоговение перед этими обыкновенными людьми, такими вдохновенными и оптимистичными. Следует признать, что они пропустили через себя нашу историю, они — это наша живая история. Они не просят ничего взамен. Нужно только, чтобы кто-нибудь их выслушал, узнал об их прошлом, оценил сделанный ими выбор, позволивший им сегодня быть здесь. Приобщение к этим рассказам я воспринимала как дар, как огромную привилегию. Тот факт, что я сумела сделать из некоторых историй художественные произведения, совершенно изменил мою жизнь. И я уверена, это результат того, что я умела слушать.

Однажды вечером в начале 2020 года я оказалась в гостиной квартиры в Израиле, где жила девяностодвухлетняя женщина, пережившая Холокост и знавшая Лале и Г иту по Освенциму. К истории о том, как я там очутилась, я вернусь в этой книге чуть позже. Мы сидели, а ее дочь, переводя для меня с иврита на английский, читала вслух признания ее умершей тети, сестры этой старой женщины. Эта старая женщина — одна из трех сестер, историю которых я надеюсь рассказать в своем следующем романе. Я часто думаю о последних словах ее истории, являющейся частной собственностью их семьи. Вот эти слова: «НЕ СУДИТЕ НАС».

Слишком часто мои читатели критикуют тот или иной выбор, сделанный Лале в Освенциме. Безусловно, он нарушал правила, он выживал там, где другие не смогли. Это — «вина» всех выживших после Холокоста. Слишком часто я вынуждена прикусить язык, признавая, что читатели имеют право на собственное мнение, но мысленно выкрикиваю слова: «Не надо судить! Вас там не было, вы не можете знать, какой выбор сделали бы в подобных обстоятельствах». Спешу добавить, что в лагерях не нашлось никого, кто осуждал бы выбор Лале, Гиты или Силки. И зачастую это было не решение или выбор — просто так получалось, что им в чем-то везло, предоставлялась та или иная редкая и счастливая возможность.

Когда в нашем обществе, помешанном на молодежной культуре, человек достигает определенного возраста, он может сделаться невидимкой, если только он не знаменитость. А знаменитых женщин часто критикуют и высмеивают. У ваших бабушек и дедушек, у пожилой соседки, у незнакомого старика, на которого вы натолкнулись на улице, потому что не заметили его, — у всех есть своя мудрость, свои истории, прислушавшись к которым вы безмерно обогатите свою жизнь.