–  Кто бы мог подумать, что ты футбольный фанат?

–    Я  бы  сказал  не   фанат, а  больше   осведомленный  негласными  правилами, –    я

откидываюсь  на  спинку  своего  стула,  почесывая  челюсть.  –  Несколько  парней  из  «Хедрика»

устраивали вечеринку прошлой ночью. Я ходил с Брекином, –  мой первый и самый близкий друг,

Брекин  сбежал  из  небольшого  городка  в  Техасе,  и  по  какому–  то  странному  стечению

обстоятельств – (1) гей и (2) мормон. Я не мог бы выдумать подобное, даже если бы попытался.

Он чертовски умный и читает так же жадно, как и Отэм. Я бы влюбился, если бы мое сердце уже

не было занято. – Классный день. Не знаю. А что ты делала?

–  Вчера у Дикона была гонка, так что мы были на ней.

Дикон. Ее новый парень и, похоже, бог в команде по гребле.

Небольшой  виток  ревности  греется  внутри.  Я  не  могу  отрицать  этого.  Но  по  большей

части, он кажется классным парнем. Он – ирландец, и полностью ослеплен Отэм, так что он уже

мне нравится. Он даже написал мне на прошлой неделе, чтобы спросить, что ему стоит купить на

ее день рождения. Вербовка лучшего друга: умный ход.

–  Я скучаю, –  говорю ей.

–  Я тоже скучаю.

Мы  обмениваемся  подробностями  поездки  на  День  Благодарения,  обещаем  друг  другу

поболтать на следующей неделе и отключаемся.

Пятнадцать минут после разговора мне грустно.

Но потом я замечаю Брекина на своем пороге с Фрисби.

–  Кто на этот раз? – спрашивает он.

Благодаря графину водки с тоником и марафона  «Во все тяжкие» однажды ночью в моей

комнате, и он знает обо всем.

–  Оба.

Он машет Фрисби.

–  Пошли. На улице классно.

***

В  моей  жизни  было  несколько  моментов,  когда  я  думал,  что  ощущаю  высшую  силу  в

действии.  Первый  раз,  когда  мне  было  шесть,  а  Хейли  –  три.  Мое  самое  раннее,  четкое

воспоминание, все, что перед ним – нечеткое: швыряние макаронами или разглядывание потолка

по  ночам,  пока  родители  читали  мне  сказку.  Но  это  первое,  каждая  деталь  которого,  похоже,

отпечаталась у меня в мозгу. Мама, я и Хейли были в T.J. Maxx22. Стеллажи были установлены так

близко  друг  к  другу  и  забиты  одеждой,    что  казалось  практически  невозможным  пройти  между

ними, не зацепив чего– то шерстяного, шелкового или джинсового.

Хейли  была  резвой  и  глупой  и  пару  раз  пряталась  под  стеллажами,  которые  перебирала

мама.  Но  потом  она  исчезла.  Абсолютно.  Десять минут  мы  бегали  повсюду,  зовя  ее  по  имени  с

нарастающей истерикой, капаясь в каждой стойке, полке или стеллаже. Мы не могли ее найти. Мы

предупредили продавца, которая вызвала охрану. У мамы была истерика. У меня была истерика. Я

никогда  не  делал  этого  прежде,  но  тогда  закрыл  глаза  и  начал  молить  –  ни  человека,  ни  силу,

возможно,  будущее  –  чтобы  с  ней  было  все  в  порядке.