слово  «похищение»  и  казалось  мой  мозг  перестроился  так,  что  я  видел  все  сквозь  призму

возможного сценария похищения.

Мне  становилось  легче,  когда  я  снова  и  снова  повторял  –   пожалуйста,  пусть  с  ней  все

будет в порядке – и возможно, позже для меня всегда обретали смысл слова Себастиана, когда он

говорил,  что  ему  становилось  легче,  когда  он  молился.  Я  понимал,  что  беспомощен,  но  мне  все

равно  казалось,  что  мои  намерения  имели  силу,  что  они  могли  изменить  траекторию  всего,  что

произошло с моей сестрой.

Я навсегда запомню, каким спокойствием меня накрыло. Я продолжал твердить про себя,

подошел и обнял маму, пока продавец истерично бегала повсюду, и мое спокойствие передалось

ей.  Мы  просто  так  и  стояли,  молча  вдыхая  и  выдыхая,  веря,  что  она  где–  то  поблизости,  пока

охранник рявкал приказы в рацию, а продавец проверяла каждую подсобку. Мы стояли, так пока

Хейли не показалась в пыльном зазоре между стеллажами в самом дальнем углу магазина, с самой

огромной, гордой улыбкой и не прокричала:

–  ХЕЙЛИ ВЫИГРАЛА!

Были и другие случаи. Ощущение, что кто– то предостерегал меня, держаться подальше от

океана однажды, когда пляж в итоге закрыли из– за опасной приливной волны. Успокоительное

облегчение от того, что я был расстроен из– за чего– то и вдруг смог остановить катастрофичный

сценарий, вдохнуть и выдохнуть – задаваясь вопросом, что это было, отчего паника закручивалась

беспрерывно,  и  напоминало  мне  расслабиться.  Иногда  случаи  были  незначительны,  иногда

важными, но я всегда чувствовал, что они были частью человеческого существования, воспитания

заботливых людей.

Однако,  воспитание  заботливыми  людьми  не  объясняло  того,  что  случилось  в  тот

воскресный день. Мы с Брекином пошли на улицу с Фрисби в руках. Погода была потрясающей –

почти двадцать четыре градуса без ветра и с ясным небом. Странный морской слой, повисший в

воздухе до обеда, испарился, а небо было нереального голубого цвета, цвета, который запоминает

и  замечает  каждый  турист.  Ярко–  зеленая  Фрисби  Брекина  разрезала его,  туда  и  обратно  между

нами. Мы петляли между людьми на лужайке, извиняясь, когда Фрисби приземлялась у чьих– то

ног или – один раз – врезалась в их голень. Мы начали, когда солнце стояло слева от нас, но пока

бросали, носились и ловили, солнце в итоге оказалось прямо перед моими глазами.

Я, вероятно, романтизирую это сейчас – по сути, даже в свои самые атеистские мгновения,

я   понимаю, что  романтизирую,  –    но  оглядываясь  назад,  я  вижу  структуру  нашей  игры,  как

петляющего,  точного  спирографа.  Каждый  бросок  Брекина,  который  я  ловил,  я  смещался  на

22 Американская сеть универсальных магазинов.

точное  количество  градусов:  десять,  пятнадцать, двадцать,  тридцать,  пока  не  повернул  ровно  на

девяносто градусов с того места, откуда начал.