Изменить размер шрифта - +
Без этого правителем не станешь, тем более в комитате, где полно разных национальностей. Правительство отпустит даже средства для твоей газеты и она начнет действовать. На комитетских собраниях ты станешь произносить громовые речи против не-венгерцев, а газета будет повторять их письменно. Причины не окажется, найдете причину, а редактор, обведя красным карандашом эти статьи, отошлет их в правительство, чтобы там видели, как вы усердно трудитесь на благо венгерской государственности и будете трудиться до тех пор, пока не заметите вдруг, что там, где царил мир, теперь все перевернулось вверх тормашками. Так вот для этого я не гожусь, тут нужен ретивый молодой человек. Но если ты желаешь мне добра, то найди подходящую партию.

— Ладно, как только попадется лакомый кусочек, сразу сообщу тебе. Твой папенька говорил мне об этом, и я понял так, что он уже сам нашел для тебя невесту. Но теперь проводи-ка меня к портному, пойду закажу себе парадную венгерку. А то что, забыл уже Розалию Велкович?

— Тогда это мне еще годилось, — долгов было поменьше. А сейчас я увяз по уши. Теперь надо поймать рыбку покрупнее.

— Смотри, шурин, так до акулы дойдешь, а они не водятся ни в Тисе, ни в Дунае.

За веселой болтовней дошли они до Грюнбаума и Вайнера, которые сняли мерку с новоиспеченного губернатора, потом заглянули к торговцу Бирнеру и заказали шампанское для торжеств. Договорились на пятидесяти бутылках французского и четырехстах пятидесяти бутылках венгерского шампанского.

— Но чтоб этикетки на всех были одинаковые, — распорядился губернатор, — поняли меня? Фери Ности одобрительно кивнул, а лицо Бирнера расплылось в широкой улыбке.

— Ну, конечно. Очень даже понял, ваше высокоблагородие, будьте совершенно спокойны — на всех бутылках будут одинаковые этикетки «Moet Chandon».

— К черту, Бирнер, — возмущенно перебил его Ности, — зять сказал вовсе не в таком смысле! Напротив, пусть и на французском шампанском будут венгерские этикетки.

— Как прикажете! — поклонился господин Бирнер. Коперецкий толкнул Фери в бок и заговорил по-словацки, как и всегда в критические минуты жизни:

— Чо робиш? Чи си сблазнил? (Что ты делаешь? С ума сошел?) Но Фери объяснил ему все уже на улице.

— Это ты сошел с ума, милый мой зять. Видишь, в чем разница? Словацкий барин жульничает, как ты, а венгерский — как я. Если вдруг о твоем распоряжении узнают (а ведь все всегда узнается), ты бы навеки опозорился в Бонтойском комитате. А если выплывет наружу мое распоряжение, то есть что ты велел наклеить венгерские этикетки на французское шампанское, тогда тебя будут приветствовать как тороватого барина и патриота. И вместе с тем ты так и так достигаешь своей цели: ты их обманешь. Гурманы, сидящие во главе стола, будут пить французское шампанское, а те, что рангом пониже, будут прихлебывать шампанское венгерского производства. Коперецкому понравились такие хитроумные рассуждения.

— Гм. Это ты ловко придумал. Может статься, ты прав. Спасибо за предупреждение. Я не так самолюбив и не так глуп, чтобы не знать, какой я осел. Знаю и чувствую свою ослиную сущность, и это мое превосходное качество, посмотришь, оно еще поднимет меня выше всех губернаторов. Не бойся, со мной твой отец не ударит в грязь лицом. Но умный человек мне нужен во что бы то ни стало. Будь у меня смышленый секретарь, я преотлично справился бы со своей должностью. Можно было бы великолепно поделить обязанности — я командую, это я умею, а секретарь знает законы и все прочее. Можешь ты найти мне подходящего малого?

— Займусь этим.

— Спасибо, шурин, очень обяжешь меня, особенно если поторопишься — министр хочет, чтобы я как можно скорее занял свое кресло. Он возлагает на меня большие надежды, — добавил Коперецкий не без гордости.

Быстрый переход