|
Эпоха ГУЛАГа, тяжкое наследие сталинско-советских лагерей наложили на всех нас свой отпечаток, даже если мы сами этого не осознаем. Гулаговская кровь течет в жилах всего российского народа. И наверное, стоит это осмыслить, чтобы многое понять в нашем настоящем и предвидеть в будущей судьбе страны.
Прав замечательный русский мыслитель Г.П.Федотов: все исторически обоснованные процессы русской жизни протекают с такой разрушительной яростью, с таким "запросом", что и под конец не знаешь, через столетия не знаешь, что это – к жизни или смерти… Феномен ГУЛАГа нами еще не раскрыт и не понят: слишком много чувств, эмоций связано с этой эпохой у пишущих, говорящих, размышляющих о ней. Между тем, тайна "нового рабства" – внеэкономического принуждения людей к труду в XX веке, в условиях "индустриального" общества – эта едва ли не самая большая, "головоломная" загадка и важнейшая проблема новейшей отечественной и мировой истории. Постигнув механику, архитектонику "лагерной жизни", мы совершенно по-иному, под другим углом зрения увидим всю историю Советского Союза. Ведь существовало (и существует) неразрывное единство внутри- и внелагерного миров: они строились по единому замыслу, одними и теми же "творцами", на базе общего мировоззрения и однозначных ценностных ориентаций. Наконец, в устойчивую систему-симбиоз (где существование одной части немыслимо без другой) окончательно скрепляют эти миры нерасторжимые, десятилетиями складывавшиеся экономические связи… Из документов, представленных в настоящей главе нашей книги, мы получаем отчетливое представление о каркасе гулаговской жизни, о законах функционирования отдельного территориального лагерного комплекса. Эти документы самоценны и могут служить для самостоятельного чтения, позволяющего более наглядно представить, а значит – и глубже понять "узлы и агрегаты" гулаговской "машины"… Конечно, к проблематике ГУЛАГа вплотную примыкают и такие (еще совершенно не изученные) темы, как история тюрем в Советском Союзе (а ведь только в 1947 году через них прошли 1.761.938 человек), периоды "раскулачивания" и массового голода, "крестный путь" так называемых "трудармейцев" и "спецпоселенцев", "ссыльных", "высланных", "выселенных", "репатриированных"… Все это – миллионы человеческих жизней, загубленных "большим террором", помимо ГУЛАГа: в том же 1947 году одних "спецпоселенцев" в стране насчитывалось 2.753.356 человек (из них 1.224.931 – этнические немцы). До сих пор не изучены, не исследованы досконально, не прослежены по архивным документам и судьбы множества "неполноправных", униженных и дискриминированных категорий советского общества, наиболее массовой из которых являлось "колхозное крестьянство" – самый многочисленный "класс" советского общества. Сталинский ГУЛАГ (в "рафинированном", первозданном своем обличьи) канул в прошлое: многие лагеря запустели, заросли лесом… "Побывавший" (не по собственной воле) в Вятлаге поэт-лагерник Семен Милосердов в одном из своих стихотворений ("Вышки рухнули…") так подытожил "хрущевскую" амнистию: Сквозняки из лагерей, впрочем, легко проникали в душу каждого советского человека. Поэтому лагерная жизнь для нас – не область "потустороннего", не зыбкая мгла истории, не тайна "за семью печатями", а нечто, хотя и отстраненно страшное, но реальное, присутствующее рядом – на расстоянии вытянутой руки, маячащее на пороге нашего дома… Так прочтем же документы Вятлага – "острова гулаговской империи" – как свидетельство истории нашего не ушедшего "Вчера", как избранные страницы энциклопедии лагерной жизни – неотъемлемой части этого "Вчера", близкого и понятного каждому…
Документальное приложение. |
