черемисы перестали повиноваться русскому  начальству.  Господские  крестьяне

явно  оказывали  свою  приверженность  самозванцу,  и   вскоре   не   только

Оренбургская, но и пограничные с нею губернии пришли в опасное колебание.

     Губернаторы, казанский - фон-Брант, сибирский - Чичерин и  астраханский

- Кречетников,  вслед  за  Рейнсдорпом,  известили  государственную  Военную

коллегию  о  яицких  происшествиях.  Императрица  с  беспокойством  обратила

внимание  на   возникающее   бедствие.   Тогдашние   обстоятельства   сильно

благоприятствовали беспорядкам. Войска отовсюду были отвлечены в Турцию и  в

волнующуюся Польшу. Строгие меры, принятые по всей  России  для  прекращения

недавно  свирепствовавшей  чумы,  производили  в  черни  общее  негодование.

Рекрутский набор усиливал затруднения.  Повелено  было  нескольким  ротам  и

эскадронам из Москвы, Петербурга, Новагорода и Бахмута наскоро  следовать  в

Казань. Начальство над ними поручено генерал-майору  Кару,  отличившемуся  в

Польше твердым исполнением строгих предписаний начальства.  Он  находился  в

Петербурге,  при  приеме  рекрут.  Ему  велено  было  сдать   свою   бригаду

генерал-майору Нащокину и спешить к местам, угрожаемым  опасностию.  К  нему

присоединили генерал-майора Фреймана, уже усмирявшего раз  яицкое  войско  и

хорошо знавшего театр  новых  беспорядков.  Начальникам  окрестных  губерний

велено было, с их стороны, делать  нужные  распоряжения.  Манифестом  от  15

октября правительство  объявило  народу  о  появлении  самозванца,  увещевая

обольщенных отстать заблаговременно от преступного заблуждения 1.

     Обратимся к Оренбургу.

     В сем городе находилось до трех тысяч войска и до семидесяти орудий.  С

таковыми средствами можно и должно было уничтожить мятежников. К  несчастию,

между военными начальниками не было ни одного, знавшего свое дело. Оробев  с

самого начала, они дали время Пугачеву усилиться и  лишили  себя  средств  к

наступательным  движениям.  Оренбург  претерпел  бедственную   осаду,   коей

любопытное изображение сохранено самим Рейнсдорпом 2.

     Несколько дней появление Пугачева было тайною для оренбургских жителей,

но молва  о  взятии  крепостей  вскоре  разошлась  по  городу,  а  поспешное

выступление Билова 3 подтвердило справедливые слухи. В  Оренбурге  оказалось

волнение; казаки с угрозами роптали; устрашенные  жители  говорили  о  сдаче

города. Схвачен был зачинщик  смятения,  отставной  сержант  4,  подосланный

Пугачевым. В допросе он показал, что имел намерение заколоть губернатора.  В

селениях,  около  Оренбурга,  начали  показываться  возмутители.   Рейнсдорп

обнародовал объявление о Пугачеве, в коем объяснял его  настоящее  звание  и

прежние преступления 5. Оно было писано темным и запутанным  слогом.  В  нем

было сказано, что о злодействующем с яицкой стороны носится слух,  якобы  он

другого состояния, нежели как есть; но что он в  самом  деле  донской  казак

Емельян Пугачев, за прежние преступления наказанный кнутом с поставлением на

лице знаков.