2 О Гугнихе смотри подробное баснословие  Рычкова  в  его  Оренбургской

истории.

     3 Грамота сия не сохранилась. Старые казаки говорили Рычкову, что  оная

сгорела во время бывшего пожара.  "Не  только  сия  грамота,  -  говорит  г.

Левшин, - без которой нельзя точно определить  начала  подданства  уральских

казаков России, но и многие другие, данные им царями Михаилом  Феодоровичем,

Алексеем  Михайловичем  и  Феодором  Алексеевичем,  сгорели.  Древнейший   и

единственный акт, найденный Неплюевым в Яикской войсковой избе, была грамота

царей Петра и Иоанна Алексеевичей, 1684  года,  где  упоминается  о  прежних

службах войска со времен Михаила".

     "С 1655, то есть с первой службы уральских  казаков  против  поляков  и

шведов, до 1681 года нет известий о походах их. В 1681 и 1682 годах  служили

триста казаков под Чигирином. В 1683 послано  было  из  них  500  человек  к

Мензелинску для усмирения бунтовавших башкирцев,  за  что,  сверх  жалованья

деньгами и сукном, повелено было снабжать их артиллерийскими снарядами  15).

Со времен Петра Великого они  были  употребляемы  в  большой  части  главных

военных действий России, как-то: в 1696 под Азовом; в  1701,  1703,  1704  и

1707 против шведов;  в  1708  году  1225  казаков  были  опять  посланы  для

усмирения башкирцев; в 1711 году 1500 человек на Кубань; в  1717  году  1500

казаков пошли с  князем  Бековичем-Черкасским  в  Хиву;  и  так  далее"  (г.

Левшин).

     4 Г-н Левшин справедливо  замечает,  что  царские  стрельцы,  вероятно,

помешали яицким казакам принять участие в возмущении Разина. Как  бы  то  ни

было, нынешние уральские казаки не терпят имени его, и слова  Разина  порода

почитаются у них за жесточайшую брань.

     5 "В те ж времена из казаков яицкого войска некто, по прозванию  Нечай,

собрав себе в компанию 500 человек, взял намерение идти в Хиву, уповая  быть

там великому богатству и получить себе знатную добычу. Со  оными  отправился

он по Яику-реке вверх  и,  будучи  у  гор,  называемых  ныне  Дьяковыми,  от

нынешнего  городка  вверх  Яика  30  верст,  остановился  и   по   казачьему

обыкновению учинил совет, или круг, для рассуждения о том своем  предприятии

и чтоб изобрать человека для показания прямого и  удобнейшего  туда  тракту.

Когда в кругу учинен был о том доклад, тогда дьяк его, или писарь,  выступя,

стал представлять, коль отважно и не сходно оное их  предприятие,  изъясняя,

что путь будет степной, незнакомый, провианта с ними не довольно, да и самих

их на  такое  великое  дело  малолюдно.  Помянутый  Нечай  от  сего  дьякова

представления так много рассердился и в такую запальчивость пришел, что,  не

выходя из того круга, приказал его повесить, почему он тогда ж и повешен,  а

оные горы прозваны и поныне именуются Дьяковыми.

     Отправясь он, Нечай, в путь свой с  теми  казаками,  до  Хивы  способно

дошел, и, подступя под нее в такое время, когда хивинский хан со всем  своим

войском был на войне в других тамошних сторонах,  а  в  городе  Хиве,  кроме

малых и престарелых, никого почти не было, без всякого труда  и  препятствия

городом и всем тамошним богатством завладел, а ханских жен в  полон  побрал,

из которых одну он, Нечай, сам себе взял и при себе ее содержал.