счастливом завладении он, Нечай, и бывшие с  ним  казаки  несколько  времени

жили в Хиве во всяких забавах и об  опасности  весьма  мало  думали;  но  та

ханская жена, знатно полюбя его, Нечая, советовала ему: ежели он хочет живот

свой спасти, то б он  со  всеми  своими  людьми  заблаговременно  из  города

убирался, дабы хан с войском своим тут его не застал; и хотя он, Нечай,  той

ханской жены наконец и послушал, однако не весьма скоро из Хивы выступил и в

пути, будучи отягощен многою и богатою добычею, скоро следовать  не  мог;  а

хан, вскоре потом возвратясь из своего походу и видя,  что  город  его  Хива

разграблен, нимало не мешкав, со всем своим войском в погоню за ним, Нечаем,

отправился и чрез три дня его  настиг  на  реке,  именуемой  Сыр-Дарья,  где

казаки  чрез  горловину  ее  переправлялись,  и  напал  на   них   с   таким

устремлением, что Нечай с казаками своими, хотя и храбро оборонялся и многих

хивинцев побил, но напоследок со всеми  имевшимися  при  нем  людьми  побит,

кроме трех или четырех человек, кои, ушед от того побоища, в  войско  яицкое

возвратились и  о  его  погибели  рассказали.  Во  оном  войсковых  атаманов

объявлении показано и сие, якобы хивинцы  с  того  времени  оную  горловину,

которая из Аральского моря в Каспийское впала, на устье  ее  от  Каспийского

моря завалили, в таком рассуждении, дабы в предбудущие  времена  из  моря  в

море судами ходу не было; но я последнее  сие  обстоятельство  за  неимением

достовернейших известий не утверждаю, а представляю оное  так,  как  мне  от

помянутых войсковых атаманов сказано.

     Несколько лет после того яицкие казаки селением своим перешли  к  устью

реки Чагана на то третие место, где ныне  яицкий  казачий  город  находится.

Утвердившись же тут селением и еще в людстве гораздо умножась, один из  них,

по прозванию Шамай, прибрав себе в товарищество человек до 300, взял такое ж

намерение, как и Нечай, а именно, чтоб еще опыт учинить походом на Хиву  для

наживы тамошними богатствами.  Итак,  согласясь,  пошли  вверх  по  Яику  до

Илека-реки, по которой, вверх несколько дней отошед,  зазимовали,  а  весною

далее отправились. Будучи около реки  Сыр-Дарьи,  на  степи  усмотрели  двух

калмыцких ребят, которые ходили для звероловства и разрывали  ямы  звериные;

ибо тогда около оной  реки  Сыр-Дарьи  кочевали  еще  калмыки.  Захватя  сих

калмыцких ребят, употребляли они их на той степи  за  вожей  ради  показания

дорог. И хотя калмыки оных своих ребят у них, казаков, к себе требовали,  но

они им в том отказали. За сие калмыки, озлобясь, употребили противу их такое

лукавство, что, собравшись многолюдно, скрылись в потаенное низменное место,

а вперед себя послали на высокое место  двух  калмык  и  приказали,  усмотря

яицких казаков, рыть землю и, бросая оную вверх, делать такой вид, якобы они

роют звериные ж ямы. Передовые казаки, увидевши их,  подумали,  что  то  еще

калмыцкие гулебщики роют ямы, и сказали о том Шаме, своему атаману, и  потом

все из обозу поскакали за ними.