Хозяин таверны явно разнервничался и несколько раз откашлялся перед тем, как спросить, какого вина им угодно.

– Покрепче и побольше, – рявкнул командир Кабанов. – И то же самое касается женщин. Где ваши бабы? Надеюсь, они красивее, чем ваши клячи. Пошевеливайся, старик. Мы весь день скупали коней, помогая городу, – теперь очередь города оказать нам любезность.

Кабаны явно явились сюда, чтобы приобрести лошадей для нужд армии Темной Империи – может быть, для завоевания Шекии, граница с которой проходила совсем близко.

Хоукмун, Иссельда, Оладан и Д’Аверк пониже опустили капюшоны и пили вино, не поднимая головы.

Посетителей таверны обслуживали три девушки, двое мужчин и сам хозяин. Когда одна из девушек проходила мимо командира Кабанов, он схватил ее и прижался к ее щеке рылом своей маски.

– Ну же, девочка, подари поцелуй старому хряку!

Девушка попыталась высвободиться, но гранбретанец держал крепко. В таверне повисло напряженное молчание.

– Пошли со мной, – продолжал тот. – Я сегодня веселый.

– Нет, пожалуйста, отпусти, – взмолилась девушка. – Я выхожу замуж на следующей неделе.

– Замуж? – загоготал солдат. – Отлично, я научу тебя паре трюков, а ты потом научишь мужа.

Девушка завизжала, продолжая, отбиваться. Никто в таверне не двинулся с места.

– Пошли, – сипло приказал солдат. – На улицу…

– Нет, – плакала девушка. – Не пойду, только с мужем.

– Всего-то? – захохотал Кабан. – Ну так что ж, я женюсь на тебе, если ты так хочешь. – Он вдруг развернулся и поглядел на четверых сидевших в темном углу. – Вы, что ли, святые отцы? Пусть один из вас нас поженит. – И не успел Хоукмун понять, что происходит, как тот уже схватил Иссельду, сидевшую на краю скамьи, и рывком поставил на ноги. – Жени нас, святой отец, или… клянусь Рунным посохом! Да что ты за монах?

От резкого движения капюшон Иссельды упал, открыв всем взглядам ее прекрасные волосы.

Хоукмун вскочил, обнажая меч, до того укрытый под рясой. Ничего не оставалось – придется драться. Оладан с Д’Аверком тоже поднялись.

Солдат был пьян и застигнут врасплох, как и его товарищи, – в этом и состояло единственное преимущество отряда Хоукмуна. Клинок, скользнув между нагрудником и оплечьем, убил командира Кабанов раньше, чем тот успел обнажить меч. Оладан полоснул одного из солдат по плохо защищенным ногам, уронив его на пол. Д’Аверку удалось отсечь еще одному, успевшему снять латные перчатки, кисть руки.

Теперь они сражались, мечась по всей общей зале, а остальные посетители спешно кинулись к лестницам и дверям. Многие столпились вверху, на галерее, наблюдая за боем.

Оладан, которому было неудобно сражаться мечом в узкой комнате, запрыгнул на спину крупному противнику и попытался ткнуть его кинжалом в глазницу маски, пока тот неуклюже силился стряхнуть его, сражаясь почти вслепую.

Д’Аверк схватился с довольно умелым мечником, который упорно теснил его к лестнице, а Хоукмун вступил в отчаянный поединок с солдатом, вооруженным громадным топором, и тот, каждый раз промахиваясь по противнику, откалывал щепки от мебели.

Герцогу Кёльнскому сильно мешал плащ, но избавиться от него, одновременно уворачиваясь от топора, никак не удавалось. Он шагнул в сторону, все-таки запутался в складках плаща и не удержался на ногах.