Иссельда взбежала по ступенькам винтовой лестницы, чувствуя, как сильно бьется сердце. Нежная полуулыбка тронула алые губы, и девушка вошла в маленькую каморку на башне, где ее уже ждал барон.

Он низко поклонился, а потом заключил ее в объятия, лаская нежное тело сквозь тонкий шелк ночной рубашки. На этот раз его поцелуи были настойчивее, настолько, что казались почти грубыми, и, отвечая на них, она вдыхала глубже, в то время как пальцы ее впивались в его широкую, затянутую в кожу спину. Его рука в этот раз опустилась ей на талию, затем на бедро, и на какой-то миг она прижалась к нему всем телом, а в следующий миг попыталась отстраниться, ощутив вдруг нахлынувший непривычный испуг.

Он обнимал ее, тяжело дыша. Луч лунного света упал в узкое окно и пробежал по его лицу, осветив нахмуренные брови и горящие страстью глаза.

– Иссельда, ты должна выйти за меня. Сегодня же ночью мы сбежим из замка, а уже завтра минуем пограничные башни. Твой отец не осмелится преследовать нас до Гранбретани.

– Мой отец осмелится на что угодно, – возразила она со спокойной убежденностью. – Но я чувствую, мой господин, что не желаю доставлять ему огорчения.

– О чем это ты?

– Я о том, что не выйду замуж без его благословения.

– А он его даст?

– Думаю, что не даст.

– В таком случае…

Она снова попыталась отстраниться, но его сильные руки крепко взяли ее за плечи. Вот теперь она по-настоящему испугалась, удивляясь, как недавняя страсть могла так быстро смениться страхом.

– Мне надо идти.

– Нет! Иссельда, я не привык, чтобы моим требованиям противились. Сначала твой упрямый отец отказывает мне в просьбе, теперь ты! Да я лучше убью тебя, чем позволю уйти без клятвы, что ты уедешь со мной в Гранбретань! – Он притянул ее к себе, силой вырывая поцелуй.

Она застонала, силясь высвободиться.

И в следующий миг темная фигура в плаще шагнула в каморку, выдергивая из ножен длинный кинжал. Сталь сверкнула в лунном свете; барон со злобой посмотрел на незваного гостя, однако не ослабил хватки.

– Отпусти ее, – приказал человек в черном. – Или я наплюю на свои принципы и убью тебя на месте.

– Боженталь! – зарыдала Иссельда. – Беги за отцом, тебе не хватит сил, чтобы сражаться с бароном!

Мелиадус засмеялся и отшвырнул Иссельду к стене башни.

– Сражаться? Да для тебя, философ, это будет не сражение, а бойня. Посторонись, и я уйду, но девушку я заберу с собой.

– Уходи один, – ответил Боженталь. – Уходи, я не желаю, чтобы твоя смерть была на моей совести. Но Иссельда останется здесь, со мной.

– Она уедет со мной сегодня же ночью, хочет она того или нет! – Мелиадус откинул полу плаща, показав короткий меч на бедре. – Посторонись, сэр Боженталь, иначе, клянусь, ты никогда не напишешь сонета об этом приключении!

Боженталь стоял, не шелохнувшись, нацелив кинжал в грудь барона.

Гранбретанец схватился за рукоять меча и выдернул его из ножен почти неуловимым движением.

– Последний шанс, философ!

Боженталь ничего не ответил, затуманенным взглядом следя за противником. Лишь рука, сжимавшая кинжал, едва заметно подрагивала.

Иссельда закричала. Высокий и пронзительный крик эхом разнесся по замку, а барон развернулся, зарычав от ярости, и поднял меч.

Философ прыгнул вперед, но клинок, направленный непривычной к оружию рукой, лишь соскользнул по тугой коже доспеха его противника. Презрительно рассмеявшись, Мелиадус нанес два быстрых удара, метя в голову и грудь, и Боженталь распластался на плитах пола, заливая их кровью.