С краю лежал Красный Амулет, исходившее от него кроваво-красное свечение играло на лицах. В нем заключалась сила Хоукмуна, дарующая владельцу неуемную энергию. Рядом были кольца Майгана с кристаллами, способные переносить любого, кто их наденет, через измерения. Гарантия возвращения для них в свое пространство и время. Тут же находился убранный в ножны Меч Рассвета. В нем помещалась армия Хоукмуна. И последним, обернутый в кусок ткани, лежал Рунный посох, штандарт Хоукмуна и его надежда.

Граф Брасс кашлянул, прочищая горло.

– Даже при наличии всех этих могущественных реликвий сможем ли мы одолеть такую империю, как Гранбретань?

– Но мы еще и под защитой замка, – напомнил Оладан. – Благодаря этому мы сумеем по собственному желанию переместиться в иное измерение и обратно. С такими средствами мы сможем долго вести партизанскую войну, пока не истощим ресурсы врага.

Граф Брасс кивнул.

– Это, конечно, верно, но я все равно сомневаюсь.

– При всем уважении, мой господин, ты привык к классическим битвам, – напомнил ему Д’Аверк. Его бледное лицо оттенял кожаный ворот темного плаща. – И тебе было бы приятнее вступить в прямое противостояние, выстроить в ряды копейщиков, лучников, кавалерию, пехоту и всех остальных. Однако у нас нет армии, чтобы вести подобную войну. Мы вынуждены наносить удары из темноты, из-за спины, исподтишка, по крайней мере пока что.

– Ты совершенно прав, Д’Аверк, я понимаю, – вздохнул граф Брасс. Боженталь налил всем вина.

– Друзья, наверное, пора расходиться. Необходимо еще многое обсудить, и все должны выспаться.

Хоукмун подошел к дальнему концу стола, где были разложены карты местности. Потер черный камень во лбу.

– Да, нашу первую кампанию необходимо продумать как можно тщательнее. – Он изучал карту Камарга. – Есть вероятность, что на том месте, где стоял замок Брасс, оставили постоянный лагерь, может быть, на случай нашего возвращения.

– А тебе не кажется, что Мелиадус мог лишиться своего прежнего влияния? – спросил Д’Аверк. – Вроде бы Шенегар Тротт намекал на это.

– Если так, – согласился Хоукмун, – тогда лептоны Мелиадуса, вероятно, сейчас передислоцированы, поскольку при дворе Лондры ведется постоянный спор, представляем мы угрозу империи или же нет.

Боженталь хотел сказать что-то, но вместо того склонил голову набок, прислушиваясь. И теперь все они ощутили легкую дрожь, исходившую откуда-то снизу.

– Чертовски холодно, – проворчал граф Брасс и подошел к камину, чтобы подбросить еще одно полено. Взметнулись искры, полено мгновенно занялось, и по стенам заметались красные тени. Граф Брасс был в простой шерстяной одежде, и сейчас он, кажется, сожалел, что не оделся теплее. Он кинул взгляд на полку у дальней стены зала. На полке лежали копья, луки со стрелами, булавы и мечи, в том числе и его собственный широкий меч и медный доспех. Его загорелое лицо затуманилось.

Новая волна дрожи прошла по замку, и оружие, висевшее на стенах, зазвенело.

Хоукмун взглянул на Боженталя и заметил в глазах философа ту же невысказанную тревогу, которая одолевала и его.

– Наверное, небольшое землетрясение?

– Вероятно, – пробормотал Боженталь, явно сомневаясь. – Лично у меня такое ощущение, будто колеса какой-то гигантской машины приходят в движение.

И теперь они услышали звук, тягучую, далекую ноту, которая вибрировала в воздухе, словно отголосок гонга, но только так тихо, что едва слышалась. Они кинулись к дверям зала, и граф Брасс засомневался на мгновенье, прежде чем распахнуть их и выглянуть в ночь.