Небо было черное, но облака казались темно-синими, они клубились взволнованно, как будто небосвод вот-вот треснет.

Снова все ощутили вибрацию, на этот раз сопровождавшуюся звуком, похожим на голос огромного колокола или гонга. В ушах загудело.

– Мы как будто попали в часовую башню в момент, когда бьют куранты, – сказал Боженталь, и его взгляд был полон тревоги.

Лица у всех побелели, все испытывали напряжение. Хоукмун вернулся в зал, подошел к Мечу Рассвета, протягивая руку. Д’Аверк окликнул его:

– Что ты подозреваешь, Хоукмун? Это атака Темной Империи?

– Либо Темной Империи, либо чего-то сверхъестественного, – ответил Хоукмун.

Прозвучал третий удар, заполнив собой ночь, эхом разнесшись над болотами Камарга, над заливами и камышом. Фламинго, потревоженные звуком, начали перекликаться в темноте.

Четвертый удар был еще громче – звучное гуденье колокола судьбы.

Пятый. Граф Брас подошел к полке и взял свой меч.

Шестой. Д’Аверк заткнул уши руками, потому что звук с каждым ударом нарастал.

– Наверняка от такого у меня сделается мигрень, – томно пожаловался он.

По лестнице сбежала Иссельда в ночной рубашке.

– Что происходит, Дориан? Отец, что это за звуки? Похоже на бой часов. У меня сейчас барабанные перепонки лопнут…

Оладан поднял угрюмый взгляд.

– Сдается мне, это угроза нашей жизни, – произнес он. – Хотя я и сам не понимаю, откуда такая мысль…

Прозвучал седьмой удар, с потолка упала штукатурка, и сам замок содрогнулся до основания.

– Лучше закрыть двери, – сказал граф Брасс, когда эхо удара затихло настолько, что его голос стал слышен. Все медленно вошли внутрь, Хоукмун помог графу Брассу закрыть двери и заложить их тяжелым железным засовом.

Звук восьмого удара заполнил зал, заставив всех зажать уши. Огромный щит, висевший на стене с незапамятных времен, с грохотом сорвался, упал на плитки пола, со звоном покатился и затих, только врезавшись в стол.

Слуги в панике вбегали в большой зал.

Девятый удар – и треснули окна, посыпались осколки. На этот раз Хоукмуну показалось, что он попал на корабль, врезавшийся в подводный риф, потому что весь замок встряхнуло и все вокруг пошатнулись. Когда Иссельда начала падать, Хоукмун успел подхватить ее, зацепившись за колонну, чтобы самому устоять на ногах. От этого звука его затошнило, взгляд затуманился.

С десятым ударом гигантский гонг завибрировал, и показалось, что содрогается весь мир, словно сама вселенная переполнилась этим звуком, означающим конец всего.

Боженталь упал и растянулся на плитах пола, лишившись сознания. Оладан крутился на месте, зажимая ладонями уши. Потом грохнулся на пол. Хоукмун с мрачным лицом прижимал к себе Иссельду, просто не в состоянии ослабить хватку. Ему было очень плохо, в голове гудело. Граф Брасс с Д’Аверком пытались добраться до стола, они цеплялись за него, пока звучало эхо удара. Эхо затихло. Хоукмун услышал, как его зовет Д’Аверк:

– Хоукмун, посмотри!

Поддерживая Иссельду, Хоукмун кое-как добрел до стола и уставился на кольца Майгана. Он ахнул. Все до единого кристаллы рассыпались в крошку.

– Вот и конец нашей партизанской войне, – сипло проговорил Д’Аверк. – А может, и всем остальным нашим планам…

Зазвучал одиннадцатый удар. Он был глубже и громче предыдущих, весь замок содрогнулся, и все попадали с ног. Хоукмун закричал от боли, потому что звук заполнил голову целиком и, кажется, достиг мозга, но за этим гулом он не услышал собственного крика.