И только теперь, наконец-то, с большим опозданием, потрясенный, чувствуя, как волны разбиваются о его рассудок, Нед Марринер понял.

«Кто ты такой?»

Этот вопрос, повторяемый снова и снова. Вопрос, который он ненавидел, так как не знал ответа. Теперь знает. Изабель подсказала этот ответ им троим.

Мир качался и вертелся, неустойчивый и невозможный. У Неда вырвался тихий, беспомощный возглас, он не смог сдержаться. Это было слишком огромно, это означало слишком много, слишком много такого, от чего могла закружиться голова.

Он видел, что Фелан смотрит на нее.

Его широкий, тонкогубый рот скривился на одну сторону.

— Когда? — прошептал он. А потом: — Чей?

Нед перестал дышать.

Она улыбнулась, торжественная и царственная, теперь уже не капризная и насмешливая. Медленно покачала головой.

— О некоторых вещах лучше не рассказывать. Даже в любви. Возможно, особенно в любви. Не так ли?

«На свете больше вопросов, чем ответов», — подумал Нед.

Фелан опустил голову.

Ее улыбка немного изменилась.

— Ты знал, что я так скажу?

Он поднял глаза.

— Я никогда не знаю, что ты скажешь.

— Никогда? — Слабый намек на иронию, но возникло ощущение, что она с большим трудом дотянулась до нее.

— Почти никогда, — поправился он. — Этого я не ожидал. Ничего этого. Ни поисков, которые ты приказала вести, запретив бой. Ни того, что этот мальчик окажется… тем, кем он оказался, по твоим словам. Любимая, я в растерянности.

— И я, — сказал Кадел. Двое других повернулись к нему. — Ты изменила историю. Он привел нас сюда. Кабан указал ему путь и нам тоже. Это означает?..

Это означает?..

Изабель повернулась к Неду. Ясный, далекий взгляд. Он увидел, что глаза у нее голубые, а не зеленые. И кое-что теперь стало очевидным. Нужно было быть слепым или действительно ребенком, чтобы не увидеть: возникшую печаль. Она в упор посмотрела на него и сказала, и ее слова прозвучали добрее, чем все, что было произнесено до сих пор:

— Что я должна им ответить, кровь моей крови?

Он молчал. Что он мог сказать? Но теперь Нед видел — действительно видел — ответ на тот единственный вопрос, о своем присутствии здесь, и о тете и матери, об их матери и ее матери, об отцах или матерях, о далеком свете в длинном туннеле из прошлого.

Там, где стоящая перед ним женщина ждала, освещенная слабым, далеким сиянием.

Она отвернулась от него, не стала ждать ответа. Посмотрела на одного, потом на другого мужчину.

— Вы знаете, что это означает, — сказала она. — Вы помните, что я сказала, стоя рядом с тем животным, которое умерло ради того, чтобы снова призвать меня в этот мир. Никто из вас не нашел меня первым. Вы знаете, что произойдет дальше. Пропасть здесь. Она все еще здесь.

«То, что произойдет дальше, тебе видеть не следует». Это сказал ему Фелан, в Антремоне. Но Нед остался тогда, и увидел, и привел их сюда, к этому завершению.

— Ты не говорила, что был ребенок, — пробормотал Кадел.

И Изабель отозвалась тихим эхом:

— Я не говорила, что был ребенок.

— Только один? — Теперь Фелан не спускал с нее глаз.

— Только один, за все время. Один из вас убил другого, а потом сам умер, слишком рано, и оставил меня одну. Но не совсем одну. В тот раз. Я носила его дар.

— Ты понимаешь, любовь моя, что это будет означать, если мы уйдем туда, вниз, вместе? Мы оба.

Кадел произнес это мягко своим низким голосом, но без страха. Он лишь хотел удостовериться. Она серьезно кивнула головой.