Морфью покачал головой, явно вспоминая зловещие прецеденты.

– Я знаю о волшебстве только как ученый. И могу тебе сказать, что, судя по наблюдениям всей моей жизни, сама по себе Сила не злая и не добрая. Это… просто сила, и от того, как она используется, с какой целью, зависит ее воздействие, злое или доброе. Возможно.., я только предполагаю.., этот камень Коннард был использован со злыми намерениями. И потому был скрыт, изгнан, чтобы больше никто не мог его использовать. Я читал как‑то в древнем пергаменте, что предметы волшебства от долгого использования в злых целях искажаются. Может, таков и камень Коннард.

– НЕТ! – Нолар сама удивилась своему яростному крику отрицания. Сжимая осколок, она ощущала его тепло и физически, пальцами, и сознанием. Смущенная собственным порывом, она повернулась от Морфью к Деррену. Ей казалось очень важным убедить его. – Прости меня. Я не могу сказать, откуда знаю, но я знаю. Камень Коннард не злой. Он предназначен для лечения, и поэтому… – Она остановилась, поняв неожиданно, что каким‑то образом эти слова не принадлежат ей, что она выражает не свои, а чьи‑то мысли. Это поразительное ощущение напомнило ей состояние, которое она испытала, воспринимая мысли Элгарет во время Поворота. И в то же мгновение Нолар поняла, что ей делать. Она глубоко вздохнула и решительно сказала:

– Поэтому я безотлагательно должна найти камень Коннард. Теперь я вижу, в чем мой истинный поиск. Осколок пришел ко мне, чтобы я могла вернуть его камню, от которого он отбит. – Она снова замолчала, неожиданно заметив взгляд Деррена.

Морфью серьезно кивнул, как будто такие заявления не редкость в Лормте.

– Я читал, что такие предметы могут сами создавать свою судьбу, – сказал он. – Не верю, чтобы зло могло обмануть невинных. Потому что ты невинна, дитя, и новичок в мире Силы. Камень не может скрыть от тебя свою истинную природу. И не верю, чтобы злой предмет мог находиться здесь, в Лормте, и оставаться незамеченным, хотя, – добавил он со скрупулезной честностью, болезненно напомнив этим Остбора, – нужно помнить, что сундук был зарыт в келье, пока его не принес ко мне Дуратан. Но я думаю, что камешки предупредили бы Дуратана, если бы эти предметы были связаны с Тьмой. Поэтому согласимся с твоим убеждением, что осколок принадлежит Свету и должен использоваться для лечения. Что же нам делать дальше?

Деррен осторожно заглянул в опустевший сундук, не притрагиваясь к нему.

– Там есть еще одна рукопись, – заметил он.

Воскликнув без слов, Нолар наклонилась, чтобы посмотреть. Ко дну сундучка прилип листок очень древнего пергамента, цвета дерева, и поэтому его почти невозможно было разглядеть. Нолар с бесконечной осторожностью взяла за краешек и вытащила пыльный лист.

– Теперь я понимаю, почему пограничники ценили тебя как разведчика, – сказала она Деррену. – Я бы не разглядела этот листок. Тут темно.

Морфью расправил лист на столе.

– Протрем его мягкой тканью.., осторожно.., и посмотрим, не облегчит ли это чтение. Ага, получилось. «Лига к северу от двух вершин, – вслух прочел он, – от рассвета до полудня по южному берегу реки…» Это как будто указание направления, но к месту или от места? Это очень важно.

Нолар подошла ближе и заглянула через плечо Морфью.

– Это направление к камню Коннард! – воскликнула она. – Я чувствую, что так должно быть?

– Ага, – нейтральным тоном сказал Морфью. – Ученый вначале посмотрит, о чем на самом деле говорится в тексте, прежде чем провозгласит свое открытие, – предупредил он.

– Вот! Вот! – Нолар указала через его руку. – «Так глубоко погребен теперь Проклятый Камень, что больше никакое зло не сможет исходить от него.