– Что? – переспросила Ребекка, будто ослышавшись.

– Это правда.

– Невозможно! – Она в ужасе отступила на шаг.

– Ребекка, прошу, выслушай меня. У нас почти нет времени. В любой момент сюда может вломиться ФСО. Александр нес с собой сверток, когда мы с ним вышли на тропинку над виллой в Давосе. Помнишь?

– Да, – прошептала Ребекка. Еще бы ей не помнить!

Она даже расспрашивала Александра об этом свертке.

Просто из любопытства. Непонятно, отчего вдруг ей вспомнился этот факт. Но у жениха ее вопрос вызвал раздражение, и она предпочитала больше не поднимать эту тему вновь.

– На мосту через горную речку, когда мы были уже далеко ото всех, он сорвал обертку. Внутри оказался большой нож. – Мартен неожиданно распахнул свой вельветовый пиджак, поднял свитер и сделал шаг назад. – Смотри…

– Не‑ет, – в ужасе отшатнулась Ребекка, увидев на теле брата извилистый, неровный шрам.

Вот, значит, в чем причина столь раздраженной реакции Александра на вопрос о свертке! Он подумал, что Ребекка догадалась о содержимом.

– Он пытался убить меня. Точно так же, как убил Дэна Форда и Джимми Хэллидея.

– Он говорит чистую правду, – подал голос Коваленко.

Ребекку передернуло. Ей не хотелось верить в услышанное, ее рассудок сопротивлялся. Она беспомощно воззрилась на Клем, ожидая, что та опровергнет их слова.

– Извини, милая, – проговорила Клем искренним любящим тоном, – мне так жаль тебя.

Губы Ребекки скривились от горечи, в ее глазах отразились боль и неверие. В этот момент она видела лишь Александра и его взгляд. Как всегда, он смотрел на нее с добротой, благоговением и беззаветной любовью.

Роскошное убранство зала поплыло перед ее глазами. Здесь, в этом великолепном здании, была сосредоточена богатая и славная история Российской империи. Позади, на расстоянии руки, стоял золотой трон Петра Великого. Все это, все без исключения, принадлежало Александру по праву рождения. Он был неотрывной частью этого великолепия, и ей самой предстояло разделить это с ним. Но любимый брат и лучшая в мире подруга… И какой‑то русский полицейский. Нет, ей решительно не хотелось им верить. Должен же быть какой‑то другой ответ! Какое‑то объяснение. Однако подсознательно она понимала, что никаких других объяснений нет.

Болезненная бледность, мучительная тревога… Мартену было это хорошо знакомо. Те же ужас и растерянность застыли на прекрасном лице его сестры во время бойни на складе, когда Полчак захватил Ребекку в заложники, пытаясь убить ее брата. Сейчас она была близка к тому, чтобы в третий раз в жизни пережить психический надлом, связанный с глубокой эмоциональной травмой. Он не мог допустить этого.

Бросив быстрый взгляд на Клем, Мартен обнял Ребекку за плечи и повел ее к двери.

– Внизу нас ждет яхта, – убежденно‑непреклонным тоном сказал он. – На ней мы уплывем отсюда. Ты, Клем, я… Инспектор Коваленко позаботится об этом, а также о нашей безопасности.

– Может быть, яхта. А может, и не яхта, – пробормотала под нос Клем.

– Ты что имеешь в виду? – повысил тон Мартен.

– Неужели у причала ничего нет? – недоверчиво спросил Коваленко.

– Отчего же, есть там одна посудина. И ваш седовласый друг на ней. Но это всего лишь речной катер. И если вы думаете, что мы с Ребеккой поплывем на нем через льды Финского залива, да еще глухой ночью, то советую вам как следует подумать.

Раздался громкий стук в дверь, после чего в зал вошла Светлана.

– В чем дело? – недовольно поинтересовалась Клем.

– Сюда идут люди из ФСО.