— Но ты ж подал заяву на код? Стало быть, выйдешь из-под армейской юрисдикции через трое суток, — продолжил товарищ. — Слушай, Витя, ты что, совсем вот так вот не будешь бояться жить дальше? Мы — люди не ленивые, город — совсем небольшой. Буквально миллионов пять. Земля же круглая!

— Он у тебя что, в процессе совсем не ориентируется? — задержанный обратился к Сене. — Следите за руками. Пишу, что скажете. Допустим. Через час вы меня отдаёте в военную прокуратуру, откуда уже по вам начинает прилетать от души. Армия полицию сильно любит? Сами как думаете, армейская прокуратура за кого впишется? Я ж там правду скажу.

Опера молча заскрипели зубами. Всё так.

Это тупик, не вариант. Долбаный статус бомжа имеет и свои плюсы, если бомжуешь от армии.

— Господа, мой вам добрый совет. Отстёгивайте быстрее эти манжеты нахрен, да я пошёл. Дальше будет только хуже.

— Земля круглая, — задумчиво повторил за товарищем Сеня, продолжая из природной добросовестности перебирать варианты. — Я правда не понимаю твоего стратегического оптимизма, хотя сейчас ты банкуешь. Халиф на час, слыхал такую поговорку?

Он бы мог ещё многое сказать о защите бизнеса, если бы в этом был какой-то смысл.

Похоже, в этом помещении все и так всё понимали без слов.

— Слыхал, — прикрыл и поднял веки Фоминых. — По поводу твоего предупреждения: на всё воля Аллаха.

Слух полицейских повторно царапнуло.

— У меня для тебя тоже поговорка есть, из тех же мест. «Если Аллах за меня, мне всё равно, кто будет против», — добавил их неудавшийся клиент.

После того, как фиксация была снята, армейский потянулся руками вверх, затем согнулся в поясе и коснулся пальцами пола. Выпрямившись, он подошёл к Виталику, игнорируя напарника:

— Я тебя предупреждал, что всё в этом мире возвращается? На. Лови.

В следующий момент кулак задержанного стремительно мелькнул в воздухе и ударил товарища между челюстью и виском.

— Он знает, за что, — пояснил Фоминых Сене.

— Мы не можем ничего тебе сделать по закону сейчас. Но три дня пролетят очень быстро, — опер просто озвучил очевидный анализ вслух.

— Я никогда не вру, — с тягучим и пронзительным взглядом фанатика покачал головой ошибочно задержанный. — Мне действительно неважно, кто против меня, если Он со мной. Но тебе не понять, потому что вы тут все атеисты и бога не боитесь.

Полицейский почувствовал, что ему немного не по себе. Хорошо ещё, этого не было видно по мимике.

— Ты голову лечить не планируешь? — вежливо поинтересовался он, чтобы ответить хоть что-то.

Виталик время от времени подёргивал на полу левой ногой, но только и всего.

— А тебе с того какая печаль? Один хрен ваша юрисдикция надо мной ближайшие семьдесят два часа, как х*й у белки. Не прослеживается, то есть.

— Зато пото-ом, — многозначительно пообещал Сеня.

— На потом есть другая фраза, — весело кивнул Фоминых со взглядом психа. — Из другой книги, но абсолютно оттуда же. Такой вот парадокс. Don't take care of tomorrow, let tomorrow take care of itself.

Видимо, сомнение и непонимание всё же отразились на лице опера, потому что в следующую секунду этот козёл добавил:

— Ну Библия, ты чё! Во тут что, вообще книг не читаете? Темнота.

— Мы с тобой обязательно продолжим эту беседу, — вежливо закруглился полицейский. — Я приложу максимум усилий, чтобы это случилось даже раньше, чем ты думаешь.

— Буду повторяться, пардон: на всё воля Аллаха.