Женевьева так и сияла от удовольствия, не менее счастливая, чем я. Когда граф отошел, я увидела рядом с собой Жан-Пьера.

– Мне тоже хотелось бы иметь кружку, – сказал он, – и тоже с лилией.

– Пожалуйста, сделайте для него, мадемуазель, – попросила Женевьева, улыбаясь ему.

Я выполнила его заказ. И тут все стали просить нарисовать лилии, и даже те, кто, купил кружки раньше.

– С лилиями будет стоить дороже! – с триумфом кричала Женевьева.

Я рисовала, а Женевьева заливалась краской от радости и смущения, ибо рядом с ней стоял Жан-Пьер, глядя на нас обеих с доброй улыбкой.

Итак, мы испытали полный триумф. За кружки мы выручили денег больше, чем любой другой павильон. Все только о них и говорили.

А с наступлением сумерек заиграли музыканты и на лужайке, и в зале – кто где хотел – начались танцы.

– Так заведено, – сообщила мне Женевьева. – И все-таки такой ярмарки, как эта, не было и не будет никогда.

Графа нигде не было видно. Его обязанности не простирались дальше обычного посещения ярмарки. Я поймала себя на том, что с тоской высматриваю его, надеясь, что граф подойдет ко мне.

Жан-Пьер по-прежнему стоял рядом со мной.

– Ну, что вы думаете о наших сельских развлечениях?

– Что они очень похожи на сельские развлечения, которые мне знакомы.

– Я рад этому. Потанцуете со мной?

– С удовольствием.

Жан-Пьер взял мою руку и повел в медленном вальсе.

– Интересна вам здешняя жизнь? – спросил он. Когда я кивнула, Жан-Пьер продолжил: – Но вы не можете остаться здесь. У вас есть свой дом.

– У меня нет своего дома, есть только кузина отца Джейн.

– Не думаю, что мне нравится кузина Джейн.

– Почему же?

– Потому что она не нравится вам. Я чувствую это по вашему голосу.

– Неужели я так легко выдаю свои чувства?

– Я немного понимаю вас и надеюсь понять еще лучше, так как мы хорошие друзья, не так ли?

Надеюсь, что да.

– Мы были бы очень счастливы... моя семья и я... если бы вы относились к нам, как к друзьям. Скажите мне, пожалуйста, что вы будете делать, когда работа в замке закончится?

– Уеду отсюда.

– И они очень довольны вами... там, в замке. Это очевидно.

– Да, я думаю, что да. Во всяком случае, я льщу себя надеждой, что хорошо поработала над картинами.

– Вы не должны уезжать от нас, Даллас, – сказал Жан-Пьер. – Вы должны остаться с нами. Мы не можем быть счастливы, если вы уедете... все мы. Особенно я.

– Вы так добры...

– Я всегда буду добр к вам, всю оставшуюся жизнь. И прошу вас остаться здесь навсегда – со мной.

– Жан-Пьер!

– Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж, хочу быть уверенным, что вы никогда не покинете меня... никогда не покинете нас. Вы должны быть здесь, здесь ваше место. Разве не так, Даллас?

Я внезапно остановилась. Тогда Жан-Пьер взял меня за руку и увлек под тенистое дерево.

– Скажите да, Даллас!

– Это невозможно!

– Но почему? Скажите мне почему?

– Вы мне нравитесь... Я никогда не забуду, как вы были добры ко мне, когда я только что приехала сюда..

– Но вы хотите сказать, что не любите меня?

– Я хочу сказать, что вы мне нравитесь, но не думаю, что смогла бы стать вам хорошей женой.

– Но ведь я вам нравлюсь, Даллас?

– Конечно.

– Я знал это.